— У него память хорошая. А учиться он не хочет, потому что не женят его, правда, Сердар?
— И чего ж его отец не женит?
— Невесты достойной не найдет!
Вот так они и болтали, кому что на язык придет. Сердар отмалчивался. Он уже привык к тому, что его ругают. Все кому не лень попрекали его за то, что бросил школу. Особенно старики — прямо хоть на глаза не показывайся. «Без дела болтаешься, паршивец! Отца своего позоришь! Человек мучается, кусок хлеба вам добывает, а ты, верзила этакий, собак гонять решил? Чтоб завтра же в школу шел!» Нередко за такими наставлениями следовала увесистая оплеуха.
Раньше, когда Сердар посещал школу моллы Акыма, старики привечали его, хвалили за усердие, за понятливость, прочили большое будущее: не только моллой, бог даст, ахуном [5] станет. И будет в селе свой ахун, глядишь, и мечеть появится… Наверное, потому и гневались теперь на него старики — не оправдал надежд.
Последнее время Сердар и сам себе был не рад. Скучно. С маленькими играть не интересно, а сверстники в школе. Подойдешь к ним, как из школы идут, а они намаются за день в сплошном гудении голосов, им не то что играть, и говорить-то не хочется. Прийти домой, поесть и опять за зубрежку, а то не миновать завтра розги…
Так и получалось, что большую часть дня Сердар проводил в одиночестве. Тоскливо было ему, трудно. Чего-то ему не хватало, чего-то жаждало его сердце. А вот чего? Иногда его начинали мучить угрызения совести — ведь не взял его отец в подпаски, хочет, чтоб учился, но все равно заставить себя пойти в школу к молле Акыму Сердар не мог.
Гандым тоже давно уже отстал от школы — с того самого дня, как ноги его попали в дыбу. Он тоже пребывал в одиночестве, тоже скучал, но попреков ему доставалось меньше, способностями он особыми не отличался, и особых надежд никто на него не возлагал.
Их роднило с Сердаром одинаковое положение и ненависть к молле Акыму. Мальчики часто спорили, даже дрались, но что касается ненависти к молле, тут они были единодушны. Как-то раз, разгорячившись проклятиями, которые оба они долго сыпали на голову моллы, Гандым крикнул, сверкая глазами:
— Пошли! Разорим его бахчи!
— А при чем тут бахчи? — удивленно сказал Сердар. — Дыни-то чем виноваты?
— Тебе бы все рассуждать! Чем были виноваты мои ступни, когда он их в дыбу загнал?! Сколько дней я ходить не мог! Даже домой на ишаке привезли. Молла сам привез. А с ишака отец снял.
— Неужели такая боль?
— Ха! Прямо насквозь, по всему телу! Я тогда недели две ползком ползал!
— А отец с матерью что? Неужели моллу не ругали?