– В чем дело? – шепотом спросил фараон.
– Мне показалось, что я слышу на гребне голоса. Говорят по-гиксосски. Подождите здесь, ваше величество, я проверю дорогу впереди.
Фараон и пятеро разведчиков присели рядом с тропой, а Наджа крадучись пошел дальше. Обогнув большой валун, он исчез из виду. Минуты тянулись медленно, и Тамос начал нервничать. Быстро приближался рассвет. Царь гиксосов скоро снимется с лагеря и выскользнет из ловушки.
Тихий свист заставил его вскочить. Это было искусное подражание соловьиной трели.
Фараон извлек легендарный серебристо-голубой меч.
– Путь свободен, – прошептал он. – За мной.
Разведчики двинулись вперед. Вскоре царь добрался до перегораживающего тропу высокого валуна. Он обогнул его и резко остановился. Перед ним, шагах в двадцати, стоял Наджа. Они были одни, скала загораживала их от следующих позади воинов. Лук Наджи был натянут, стрела была нацелена в обнаженную грудь фараона. И не успела она слететь с тетивы, как осознание происходящего молнией озарило царя. Это была та самая грязная и подлая измена, угрозу которой уловил обладающий даром ясновидения Таита.
Свет был достаточно ярким, чтобы разглядеть каждую черточку на лице врага, которого он любил как друга. Тетива была прижата к губам Наджи, искривляя их в жутковатой ухмылке, а во взгляде медово-карих глаз, направленном на фараона, пылала такая ненависть, как будто вельможа охотился на леопарда. Оперение стрелы было из малиновых, желтых и зеленых перьев, а острие было на гиксосский лад сделано из острого как бритва кремня, способного проникать через бронзу шлема и лат.
– Да живи вечно! – беззвучно, одними губами, прошептал Наджа, словно насылал проклятие.
И спустил стрелу.
Тетива звякнула, послышался гул. Казалось, что стрела движется нарочито медленно, как какое-то ядовитое насекомое. Перья вращали древко, и, пролетев двадцать шагов, она совершила полный оборот. Смертельная опасность обострила зрение и другие чувства фараона, однако тело повиновалось с трудом, как в кошмарном сне. Слишком медленно, чтобы избежать опасности. Стрела ударила в грудь там, где в клетке из ребер билось царственное сердце. Звук был похож на тот, что издает булыжник, упавший с высоты в мягкий нильский ил, а древко наполовину вошло в тело. Фараона развернуло и отбросило на валун. Секунду он цеплялся за его шершавую поверхность скрюченными пальцами. Кремневый наконечник вышел наружу, его острие торчало из бугристых мышц справа от позвоночника.
Голубой меч выпал из ладони Тамоса, хриплый крик сорвался с его губ, но его приглушил поток яркой легочной крови, хлынувшей через горло. Ноги его подкосились, он стал опускаться на колени, оставляя на красном камне царапины от ногтей.