Меч еще рассекал воздух, а гиксос уже уклонился от бронзового острия. Оно прошло буквально в пальце от заросшего волосами живота, даже не коснувшись кожи и не пролив ни капли крови. Потом он обхватил оба ее запястья своей здоровенной ручищей и стиснул так, что затрещали кости. Ей пришлось разжать хватку, и оружие со звоном упало на пол.
Таща ее за собой вглубь опочивальни, он смеялся, но смех этот звучал жутко. Трок бросил девушку на перерытую и пропитавшуюся потом постель.
– Теперь ты моя жена, – сказал он, стоя над ней. – Ты принадлежишь мне, как чистокровная кобыла или породистая сука. И приучайся повиноваться и уважать меня.
Минтака лежала, уткнувшись лицом в перепачканные простыни, не желая смотреть на мужа. Он поднял валявшиеся рядом с кроватью ножны.
– Урок повиновения пойдет тебе на пользу. Немного боли сейчас избавит нас обоих от несчастья и больших страданий в дальнейшем.
Фараон взвесил в правой руке ножны. Сработаны они были из полированной кожи, отделаны пластинками из золота и электрума[2] и металлическими розетками. Он с размаху обрушил их на заднюю часть ее голых бедер. Ножны оставили на белой плоти красный след с отпечатками розеток в виде ярко-алых пятен. Удар застал девушку врасплох, и она против воли громко вскрикнула.
Трок рассмеялся и снова занес ножны. Минтака попыталась откатиться в сторону и защититься, но второй удар пришелся ей по вскинутой правой руке, а третий по плечу. На этот раз ей удалось сдержать крик, она постаралась спрятать страх за ехидной улыбочкой и зашипела, как рысь. Это взбесило его, и следующий удар получился еще сильнее.
Он спихнул ее с ложа и погнался за уползающей от него по полу девушкой. Трок бил ее по спине, а когда она свернулась в клубок, удары посыпались также на плечи и на ягодицы. Продолжая избивать ее, фараон приговаривал в ритм побоям, пыхтя от усилия при каждом ударе:
– Ты никогда больше не поднимешь на меня руки. Ха! В следующий раз я до тебя доберусь. Ха! Из тебя получится любящая супруга. Ха! Иначе я прикажу четверым своим людям держать тебя. Ха! Они будут держать, а я тебя оседлаю. Ха! А когда я покончу с этим делом, то изобью тебя снова. Ха! Вот так. Ха!
Минтака стиснула зубы под градом ударов. Наконец у нее не было уже сил обороняться, но и фараон отошел от нее, тяжело дыша.
Он надел перепачканную и пыльную тунику, подпоясался, сунул меч в измазанные ее кровью ножны и направился к выходу. У порога Трок оглянулся.
– И запомни вот что, женушка, – сказал он. – Я либо объезжаю своих кобылиц, либо, клянусь Сутехом, они дохнут подо мной.