— Гм… не эти люди, которые перед тобой сидят, а те, Полторацкие да Макушовы… Им бы, хочь все отказались от наев, много б не было…
— Этим чего! Скота до черта, да и машины есть, им хочь всю степь — обработают, — высоким и злым голосом вставил Жайло. — Скопидомы, сволочи, их никакой разор не берет… А я вон на службу справился, коня строевого купил — и все тебе хозяйство ушло. Землю хочь когтями скреби, нечем больше…
— При нашей справе шибко много ее не закрапаешь…
— А у кого семьища, как вон у Гаврилы, в восьмеро ртов, тому и пая не дюже хватит…
— Покуда на фронте был, Макуш у бабы моей за долги пай выторговал…
— А как дележ идет., непременно тебе где-нибудь на камнях да на глине подсунут… Хочь засевай ее, хочь без севу урожай дожидайся — один толк…
— У нас так, равноправие — только на сходе покричать, — наперебой выговаривали казаки.
И тогда Цаголов, не бередя больше вопросами их болящую душу, заговорил о ЦК „Кермен“, который по совету Владикавказского комитета большевиков уже в этом году разделил между бедняками тугановские и кубатиевские земли. Оделить всех по справедливости далеко не хватило, но и того уже было достаточно, чтоб дигорские крестьяне поверили в народную власть и в большевиков. Видно это хотя бы из того, как охотно вступают они в новую партию „Кермен“. Причем идут они в партию с оружием, знают, что борьба еще предстоит долгая…
Казаки, словно давая донять, что разговор отклонился от темы, стали закуривать, ерзать на лавках. И вдруг в цаголовскую речь бесцеремонно вмешался Данила Никлят:
— Нд… всяческие слыхивал партии — и кадеты, и меньшевики, и разные там серые, а про эту… про „Кермен“ — не-е… Она чего же, к большевикам с боку-припеку будет приходиться?
Казаки выжидающе глянули на Цаголова — не обидится ли? Тот лишь едва приметно улыбнулся кончиком крепкого волевого рта, хотел ответить что-то, но Савицкий, опередил его:
— Если хочешь, то так оно и есть… В „Кермен“ идут вместе с другими и крестьяне-собственники, которые не совсем согласны с программой большевиков. У большевиков про землю сказано, что она должна быть национализирована. А мелкие собственники хотят, чтоб рабочее государство поначалу выкупило у них землю, а потом уже раздавало, кому захочет… Так я говорю? — обернулся он к Цаголову, пошевеливая густыми тяжелыми бровями.
Лавки сразу перестали скрипеть, снова на лице Георгия окрестились выжидательные взгляды.
— Я вижу, Василий Григорьевич, вы по-прежнему недовольны и не согласны с нами, — спокойно и негромко, будто слова его предназначались не для всех, произнес он. Но тут же заговорил громче: — Видели ли вы, как на общественное стадо волк нападает? Все хозяева, и тот, у которого сто овец, и тот, у которого одна хромая овца, бегут на волка дружно, с одной целью — убить… Волк сейчас — контрреволюция, его хотят убить и безземельные крестьяне и мелкие собственники. Так что пока у них цель одна. Вот почему наши товарищи решили создать эту крестьянскую партию. И Владикавказский комитет положительно расценил эту попытку… Вы же понимаете, как сложны наши условия?..