— Верна-а! — раздалось из задних рядов.
— Как на службу казака снарядишь, семье — хочь в петлю! Разор чистый!..
— А за мельницами когда надзор общество установит?!.. Дерут семь шкур!
— Макушов надысь по три копейки за пуд надбавил…
— Грабят средь бела дня, вражины!
— Нам бы по крайности хочь одну вальцовку для опчества?
— Ишь, чего захотел, голоштанник! А ахтамабиль тебе, как у наказного атамана, не подать?!
— Не шибко гавчь, кровопивец, власть наша идет!
— Инородцев уравнять тоже надо! Докуда им без земли маяться!
— Нехай на своих усадьбах с… ся, а очкурами зады утирают!..
— Может, и осетинцам землицы отрядишь?!
— А в лесу докуда беспорядок будет?!
— Докуда Полторацкие чинарь да карагач для фабрики вырубать будут?!
— Почто кобеляка Анохин мальцов наших в зубы тычет!
Сход уже не мог успокоиться. Трещал костром, клубился паром. И будто сухого хвороста бросал в него Василий громовым своим голосом:
— Только наша власть — Совет трудящихся людей, избранный нами, решит все вопросы. Он и землю справедливо переделит, он и мельницы национализирует, и в лесном хозяйстве порядок наведет…
— Правильна-а! Даешь! — взревел весь край от правленческого плетня. Разноголосо закричали и бабы. Среди них — Гаша, кричала больше смеха и озорства ради, чем для дела:
— А большевики, они вовсе на анчихристов не похожи! Обнаковенные…
— Купили тебя в городе, девка! — откачнулась от нее Проська.
— А забыла, как от абреков они нас оборонили?! Прибегли б нагишом до станицы! — во весь голос кричала Гаша.
На крыльце приступкой ниже Савицкого появился с обнаженной головой Попович. Опершись рукой на шашку, стал ждать тишины. И только когда голоса поредели, сказал, раскланявшись в три стороны:
— Все вы меня тут знаете, граждане казаки. Еж-ли выбрали атаманом, значит, верили, а верили, то и теперь поверьте…
— Верим! — опять с того же края, от плетня.
— Не сбрешу я вам. Как на духу скажу: что Василь Григорьевич говорил — это правда. Совет нам избирать надо…
— Продался атаман! — басовито крикнул Константин Кочерга. За ним раскрыли рты Анисьины, замахали папахами Полторацкие.
— Почем купили тебя, Евтей?
— Дорого ль большевики дали?
Евтей выждал минуту и, не повышая голоса, продолжал:
— Атаман не продался, вы его продали… Продали эту должность, от веку казаками выбираемую… Попрали нашу вольность… Вот я всем здесь говорю, граждане казаки, продали они вашу вольность… Не завтра-послезавтра назначат вам атамана, если Совет не выберете…
— Как назначут?! — единым вздохом выкрикнул круг.
Отчаянно работая локтями, к крыльцу через толпу стал пробираться коротконогий Савва Полторацкий.