Однажды их разъезд поехал наводить порядок в железнодорожные мастерские, и здесь на рабочем митинге Антон увидел Георгия Цаголова. Большевики в эти дни все силы прилагали к тому, чтоб рассказать трудящимся об Октябрьской революции, разъяснить им декреты Советской власти о мире и земле. Слов, которые Цаголов говорил толпе, Антон не слыхал — от ворот цеха до платформы, служившей трибуной, было далеко. Но он хорошо видел стремительную, подавшуюся вперед тонкую фигуру, знакомые быстрые движения руки и головы, и ему сразу вспомнился тот их разговор о справедливости, о равенстве, о земле… Кажется, и сейчас он говорил об этом, потому что из взволнованной разгоряченной толпы то и дело слышалось:
— Верно! Землю тем, кто ее обрабатывает! Да здравствует товарищ Ленин!
— Мы хозяева заводов — никто другой, и наша ленинская власть хочет мира для народов!
Антон замер в седле, не спускал глаз с оратора. Потом чуть тронул вперед коня — хотелось продвинуться ближе. Но пристальные, откровенно враждебные взгляды очутившихся поблизости рабочих остановили его. Вот оно, то "счастье", которое пророчил ему криворотый фельдшер! Морда его коня почти уткнулась в замасленную кепку невысокого парня, тянувшегося на цыпочках. Тогда от толпы отделилось трое с красными повязками на рукавах: дежурные — не дежурные, пикетчики — не пикетчики. Направились к казакам. Антон сделал вид, что не замечает их.
— Осади назад! — грубо и властно крикнул один из подошедших.
Антон повернулся, смерил его недобрым взглядом; и снова, как тогда, на Молоканской слободке, натолкнулся на спокойные, откровенно чужие глаза.
— Осади, осади, давай! Вон у ворот ваше место, оттуда и гляди, коль боишься беспорядков…
— Ты не очень-то! Ишь, чисто хозяин какой разговаривает! — тонким, срывающимся от ненависти голосом крикнул за спиной Антона Кондрат.
Антону вдруг не по себе стало от этого бессильного визга, он даже удивился, что рабочие не расхохотались в ответ. И, не разворачивая коня, он отступил к воротам. Оттуда еще раз оглянулся на Цаго-лова и пожалел, что не слышит его, — интересно, что он там нового о земле придумал?
— А гляди-ка, как его слухают все, — в раздумье сказал он Кондрату, испытывая желание рассказать ему о своем спасителе. Но Кондрат ответил с такой злобой, что Антон тут же передумал.
— Не хочешь ли и ты послухать? Эх, дурья твоя голова! Да это известный бандюга гуторит — Цаголов. У красных осетинцев он — первая голова… Ну, и дурак же русский народ — стоит и слухает осетина… Нет, ты глянь на них — рты аж раззявили!..