Скинув в своём купе кожаную куртку — оставшись в одном френче, совершив все положенные гигиенические процедуры, я заявляюсь в вагоне-ресторане собственной — царственной особой…
И, тут понимаю — до чего же я лох!
Здесь были ВСЁ!!! Вся свита. Даже, опальный граф Фредерикс обиженным петухом выглядывал из дальнего угла, возле пианино…
«Должно быть, обед со Свитой в середине дня — является как бы официальной церемониальной процедурой, — с превеликой досадой подумал я, — а я их, долбень эдакий, на него ПРИГЛАШАЮ!!!»
Мля… Так спалиться…
В принципе, я виду не подал — что чем-то смущён и быстро успокоился, сделав морду топором. Одним «палевом» меньше — одним больше, какая разница? Если в «массах» созреет идея на кол самозванца посадить — то и, одного прокола будет вполне достаточно. А, если нет — то всё спишут на поехавшую «кукушку» суверена, отнесутся снисходительно и постараются извлечь из его заскоков максимальную личную пользу… По-моему, так!
Что больше всего поразило, это почти мгновенное перераспределение «мест» в зависимости от дуновения царского «фавора»: экс-министр Двора, как я уже сказал — очутился в «петушинном углу», а возле меня за один стол уселись «фавориты»: Начальник Канцелярии Мосолов, Комендант Царского Поезда Воейков, флигель-адъютант Мордвинов, генерал Спиридович и Лейб-медик Фёдоров. Навряд ли, так раньше было!
Прислуживали в этот раз не бородатые мужики, похожие на свежих — ещё не отощавших военнопленных, а женщины… Хм, гм… Не то, что бы в возрасте, но скажем так — «предбальзаковского» возраста. Мало того — на вид слишком перепуганные, а в работе — в обслуживании за столом, неумелые… Явно, не профессионалки!
Ладно, промолчим пока — не будем портить себе и окружающим аппетита.
* * *
Какой «аппетит», нах?! «Царский» супец был куда паршивым — дальше некуда![43]
Ведя с «фаворитами» пустопорожний разговор, я хлебал эту баланду серебряной ложкой из тарелки саксонского фарфора и зло позыркивал на гофмаршала «Валю». Свита тоже, хлебала супчик и невольно морщилась… Откуда-то из толпы придворных послышалось еле слышно: «Вчера был дрянной супчик, а сегодня дряннее пущего…». Были высказаны сожаления, типа: «Право, жаль, что Иван Михайлович[44] при Государыне остался!» и «Вот, помню Пьер Кюбе[45] похлёбки готовил… А, наш Ванька Верещагин известный неумеха и лодырь!»
Доктор Фёдоров, по виду — долго собирался с духом, но наконец высказался:
— Государь! Вы давно и хорошо знаете Валю Долгорукова… Возможно, как человек он хороший, но скажите мне на милость — какой же из него гофмаршал?! Ведь суп, что сейчас мы с вами едим — сущая мерзость!