— Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало.
Часть этих изречений доподлинно исторична, другая прибавлена и разукрашена людской молвой…»
Великий князь Александр Михайлович («Сандро»). «Книга воспоминаний».
— Господин генерал! — скомандовал я Мордвинову, — будьте так любезны, оставьте нас наедине с этими господами!
Итак, ко мне без приглашения пожаловали великие князья — мои родственнички…
Приходилось читать, что Ставка Верховного Главнокомандования после того, как стала «Царской» — стала местом постоянного обитание некоторых — наиболее назойливых типов из категории этих высокосветских тунеядцев[57]. Естественно, каждый заявился в Могилев не один, — а с целой собственной «свитой» адъютантов, секретарей и просто — прихлебателей, неимоверным сонмом прислуги лакеев, камердинеров, поваров… Официальные жёны, полуофиациальные любовницы, певички — так на ночь… Дело дошло до того, что одна из великих княгинь — мамаша одного из этих балбесов, требовала у Реципиента специальный поезд для сынка — под вид моего!
Могилев, скромный провинциальный город, ставший фронтовым — по идее со специальным режимом, вдруг стал на глазах превращаться в какой-то великосветский вертеп-бордель.
Сейчас, их заявилось без приглашения шесть человек и, на лицо я узнаю — по историческим фотографиям, только одного — Александра Михайловича, в великосветской тусовке известного по кличке «Сандро»[58]. Он женат на родной сестре Николая — Ксении и, поэтому мне одновременно кузен и зять — среди «элиты» в моду пошли близкородственные браки. Фигура, короче достаточно серьёзная!
Здесь же, должен быть и мой родной брат — Михаил, командир «Туземной дивизии», в простонародье именуемой «Дикой»… Который из них? Этот явно староват, этот как-то слишком испугано для моего родного брата выглядит… Наверное, вон тот — с лошадиной мордой, рядом со «старичком». Интересно, где сейчас дислоцируется сама дивизия? Не скачет ли она сюда, под веселую музыку — с полпути на Крымский шлях?!
Цель столь позднего визита ясна: кто-то из Свиты стуканул им, что «царь — ненастоящий» и, «войско взбунтовалось». Прибежали удостовериться — я это или не я. Конечно, «реинкарнируйся» я в тело Петра Третьего, Павла… Да и, в Александра Первого — я бы, уже наверное стрелял или стрелялся сам. Чтоб, не от «геморроидальных колик» лютую смерть принять — после удара вилкой в бок, или не быть собственным шарфом придушенным — с выпученными глазами и полными собственного дерьма шароварами подохнуть, а погибнуть благородно — от пуль заговорщиков или собственной же пули в висок…