«А мне? Вот эгоист-то!»
На пороге кухни сидел Маузер. «Черт, неужели это он телепатирует? — изумился Сидоров. — Или это я так сильно ударился?»
«Да, это я, твой кот Маузер, — неожиданно подтвердил его мурлыка. — Кстати, за что ты меня так обозвал?»
— Это как? — наконец решил вступить Сидоров в диалог со своим котом.
«Ну, Маузером каким-то дурацким».
— Потому что у тебя хвост всегда пистолетом торчал, когда ты еще маленький был.
«Понятно. Ну не будь жмотом, дай колбаски!»
— А я что буду с этого иметь? — вдруг решил Сидоров поторговаться.
«Что-что… Я тебе за это глаза кое на что открою», — нагло сощурился Маузер.
— Например? — насторожился Сидоров
«Да, в общем, ничего особенного, — зевнул Маузер. — Как только ты за порог, к твоей жене сосед Петрович ныряет. А я в это время — к его Муське».
— Так, значит, вы тут все вместе блудите, пока меня нет дома! — рассвирепел Сидоров. — И ты еще за это у меня колбасу просишь?»
«Ой, а сам-то, сам-то!» — изобличающее запульсировал в его голове Маузер.
— А я чего? Я ничего, — стушевался вдруг Сидоров.
«Как это ничего? А кто на той неделе два раза приводил домой баб, когда хозяйка увозила Петьку, то есть сына твоего, в деревню? Да еще страшных, хуже драных кошек! — завозмущался Маузер. — Так что гони, хозяин, колбасу! А не то я хозяйке сдам все твои заначки!»
— А что, ты и с ней так же беседуешь? — неприятно удивился Сидоров.
«Пока нет, — честно признался Маузер. — Да ведь она или сама может обо что-нибудь головой удариться, или ты ее, например, огреешь после нашего разговора. Вот тогда, глядишь, и с ней контакт налажу».
Сидоров молча проглотил последние слова кота, а также стопку водки, закусил ее маслинкой, колбасу же отдал Маузеру.
«Давно бы так! — довольно заурчал Маузер. — И вообще, хозяин…»
Тут выпитое ударило Сидорову в голову, и голос кота в ней пропал. Похоже, она, голова эта, встала у Сидорова на место. Но с тех пор Маузер у него ни в чем не знает отказа. Особенно когда начинает пристально всматриваться в глаза Сидорова…
Алкоголик Сивушов проснулся часа в три ночи. Охая от головной боли, он сполз с дивана и прорысил к туалету, на ходу расстегивая мятые брюки.
Однако там, где положено было быть тому, чему положено, пальцы ничего не нащупали. Сивушов повозился в штанах более тщательно. Но на месте атрибута его мужской принадлежности было неожиданно пусто. С перепугу забыв, зачем пришел, Сивушов, придерживая спущенные штаны, устремился в прихожую. Там он встал перед запыленным зеркалом и впился глазами в свое отражение. Да, так и есть, в промежности у него было пусто. Выглядело это так нелепо и страшно, что Сивушов потихоньку заскулил от ужаса.