Николай Сергеевич поставил чемодан на место и начал раздеваться.
— Правда, придут орлы со смены — шумновато будет. Но мы их попросим, чтобы они шумели не слишком…
Рано или поздно пришли ребята со смены, шумели они или не очень шумели — ничего этого Николай Сергеевич не слышал; лег в постель — словно в пропасть провалился. Даже снов никаких не виделось.
А когда проснулся, вчерашних знакомых в комнате уже не было. Теперь на других койках тоже двое спали, укрывшись с головой простынями, а двое полулежа пили чай из эмалированных кружек и ожесточенно спорили об абстракционизме.
— Сказать, что абстракционизм бяка — это еще ничего не сказать, — размахивая кружкой, ораторствовал один. — Вопрос в другом. Вопрос в том, является или не является он выражением духа времени?
— Смотря что разуметь под этим самым духом времени! — не сдавался его сосед. — Абстрактный дух времени или человека своего времени? До сих пор настоящие художники выражали дух времени через человека. Исключая человека из своего поля зрения, абстракционизм тем самым подписывает свой смертный приговор. Он не только беспредметен, он бесплоден и бесперспективен…
Вслушиваясь в этот спор, Николай Сергеевич поглядел на висевшую над ним картину: интересно, выражает ли она, по мнению сидящих, дух времени?! При дневном свете картина Николаю Сергеевичу понравилась больше: теперь мягкие рассветные полутона ее казались, более глубокими и выразительными. Молодец Демка!
«А ведь если, — вдруг, подумалось ему, — вылететь самолетом, то в Иркутске можно перехватить Дему, чтобы потом лететь в Москву, как и было уговорено, вместе…»
Прекрасная мысль! Николай Сергеевич даже привстал на кровати, словно бы намереваясь сейчас же, не теряя ни минуты, отправиться на аэродром. Но… но уж очень обидно было возвращаться с пустыми руками. Ладно бы просто дождаться Дему в Иркутске, не заезжая сюда. А теперь, коль дело зайдено, надо хоть дня три-четыре потолкаться на стройке. Да и то сказать: Дема прекрасно и без него доедет — не маленький, а через какую-нибудь неделю, даже раньше, они все равно с ним увидятся.
ГЛАВА III
ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ
1
Дементий стоял на верхней палубе старенького пароходика и неотрывно глядел на отдаляющуюся плотину гидростанции, на город слева от нее. Уже нельзя было различить, что на плотине кипит работа, а по улицам города идут люди, едут машины. Все слилось, смазалось, постепенно и город начал сливаться с окружающей его тайгой, и только белый брус плотины все еще виделся четко обозначенным в темных скальных берегах.
Где-то там остались ребята, с которыми он соли съел, может, и помене пуда, но они вместе по обледенелой кромочке того бруса ходили, над водяной бездной висели… Опалубка — это, наверное, от «палубы», но ведь палуба что — я вот по ней расхаживаю себе руки в брюки, а там не больно-то походишь, чуть зазевался и — загремел, костей не соберешь… Какие ребята! Где я таких теперь найду?.. Провожать, чудаки, приперлись, будто нельзя было в общежитии проститься. Не люблю всяких провожаний: оно вроде и приятно, а в конце-то концов получается одно расстройство. Сейчас вот вспомнилось, и то в горле першит…