— Да! Давно меня так не отчитывали… А откуда вы знаете про все эти ужасы?
— Люди говорят… Есть информация, что немцы приняли план «Ост» по которому целью войны являются только наши территории, а наш народ, должен быть уничтожен. Ведь мы для гитлеровцев не люди, мы для них унтерменши – недочеловеки. Согласно этому плану первыми под безоговорочное уничтожение попадают евреи и комиссары, а после начала войны столкнувшись с тем, что у нас много девушек в армии приказ дополнили и впереди перечисленных – женщины-военнослужащие.
— Унтерменши! Вы слышали, Иван Исаакович?
— Слышал, правду старшина говорит.
— В ваших документах указано, что вы имеете государственные награды, но на вас мы их не видим.
— Да, награждена медалью "За боевые заслуги".
— А почему не носите?
— Считаю, что рано нам ещё медалями и орденами хвастаться. Вот когда победим, так сразу и надену…
— То есть, не «ЕСЛИ», а «КОГДА» победим?
— Нас – русских ещё никто и никогда не побеждал! Один английский генерал в Севастополе сказал, что русского солдата мало убить, его ещё надо повалить… Согласны?
— Согласен. И что будем решать, коллеги?
— А что тут решать! Она совершенно, я бы сказал, патологически здорова! Моя бы воля, никогда бы её в небо не пустил, только пассажиркой, но официальных причин для отказа у нас нет.
— Кто ещё скажет?
— "Кто ещё скажет в защиту лягушонка?" – ехидно откликнулся Сосед.[2]
— Пишем в малую авиацию, или без ограничений?
— Раз нет у нас официальных причин, то на каком основании будем вписывать такие ограничения? Пишите "без ограничений". В конце можно частным дополнением, как рекомендацию вписать про связную авиацию… У вас нет возражений, Комета Кондратьевна?
— У меня возражений нет! Спасибо…
— Не за что. Вы можете быть свободны, бумаги получите в канцелярии госпиталя минут через двадцать. Желаю вам удачи!
— Спасибо…
Внутри всё дрожит и ликует! Отмашка рукой к берету, чёткий поворот через левое плечо с приставлением ноги. И с места почти строевым первый шаг, выхожу из зала… Фу-у-ух…
Я – ЛЁТЧИЦА!!!! УРА-А-А!!!
— Самолётчица, блин! Тебе ещё учиться, учиться и учиться, как Ленин велел! Самолётиха мелкая… — бурчит Сосед, но тоже рад за меня…
Глава 40
После 13 января. Отъезд
Оказалось, что все такие выдержанные лётчики при выходе из комиссии, давали волю эмоциям в канцелярии госпиталя. И хоть строгая медсестра с периодичностью в несколько минут рычала на собравшихся уже осипшим голосом, и её даже слушались, и быстро тушили папиросы в несчастном ведре, в котором устроился роскошный, несмотря ни на какие жизненные коллизии, фикус. Но не успевал разойтись висящий слоями табачный дым, как уже кто-то, забыв про всё, нервно закуривал, и следом лезли за пачками и портсигарами остальные. Как мне удалось быстро, и не отравившись дымом, получить свои документы и покинуть эту газовую камеру, я не поняла, но полная горсть бумажек говорили сами за себя. Запомнилось только как я в этой дымовой завесе пробилась к столу регистратора и не выдержав спросила: