Гротескность создаёт особое освещение персонажей поэмы. Да, конечно, все они чрезвычайно рельефны, выпуклы, скульптурны. Но как же трудно охватить и зафиксировать эту скульптурность в каких-то твёрдо означенных определениях и понятиях! Манилов назван "по природе добрым, даже благородным" человеком. Но следует помнить, что эти слова относятся к более позднему времени, когда Гоголь несколько рационализировал содержание первого тома, облекая его в более чёткие понятия. В самом же тексте поэмы доброта и благородство Манилова охарактеризованы следующим образом: "В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: какой приятный и добрый человек! В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: чёрт знает что такое!" Вывод, в известном смысле применимый и к другим персонажам: все они, при своей рельефности, скрывают в себе какую-то тайну, какой-то до конца не познанный и не расшифровываемый остаток. Все они остаются для нас "знакомыми незнакомцами" — определение, в котором, заметим, важны оба слагаемых.
Персонажи поэмы социально-конкретны, но было бы большой ошибкой видеть в них, скажем, только помещиков или чиновников. Гоголь облекает своих героев во вполне осязаемые одежды — бытовые, социальные, профессиональные, но при этом оставляет открытую перспективу — к сходным проявлениям характера в других условиях и других обстоятельствах. В связи с Коробочкой, например, сказано: "Иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка". О Ноздрёве: "Ноздрёв долго ещё не выведется из мира. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане, но легкомысленно-непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком".
"Везде между нами" — формула всечеловечности гоголевских героев (вспомним ещё Хлестакова: "Я везде, везде…"), их широкого, универсального смысла.
"Приобретение — вина всего…"
Всё сказанное можно отнести и к главному персонажу поэмы — Чичикову.
Он довольно конкретен в социальном, бытовом смысле. Захудалая дворянская семья, детство, проведённое в маленькой горенке*, с неотворявшимися ни зимой ни летом окнами; наставления больного отца, сменяемые наказанием за оплошность — такова обстановка юных лет Чичикова, когда зародилась в нём непреодолимая мечта о довольстве и богатстве. Природные способности — не к наукам (здесь Чичиков оказался весьма неискусен), а к практической стороне жизни, хорошее знание людских свойств и умение извлекать из них выгоду, плюс необыкновенное терпение и выдержка — всё это создало предпосылки для восхождения Чичикова.