— Так, Вы Ваше благородие отсюда родом?!
— Да, отсюда. В двух верстах хутор стоял, где я родился и вырос. Спалили его хунхузы когда на цесаревича и на станичников напали два года назад. Где-то в станице должен дом стоять, который мне за счёт казны построили. Но где, даже и не знаю. А смотреть некогда. С дядькой Петром, да тёткой Ольгой успеть бы, повидаться и поговорить.
— Да… Служба в конвое, она такая, — растягивая слова, задумчиво произнёс Тимофеев. — Нас вон аж на край земли отправили. Где Кубань родная и где Дальний Восток.
— Ничего урядник, зато, сколько всего уже увидел и увидишь ещё.
— Так то, оно так, Ваше благородие. Но в родном краю служить то слаще. Вы вона, аж весь светитесь от радости. Дома. А мы теперь, когда родные куреня увидим — не известно. А я то, второй уже сверхсрок тяну. Семь лет уже дома не был.
— А зачем в отдельный взвод напросился. Насколько я знаю, дело добровольным было. Кандидатов по станицам выбирали.
— Да брат мой самый меньший, да племяш во взвод попали. Приглядеть за ними надо. Опыт передать.
— Опыт это дело хорошее. Учить будем настоящим образом.
— Это я уже понял, Ваше благородие, — усмехнулся урядник.
А второй кубанец грустно произнёс: «От Вашей учёбы, Ваше благородие, не только мышцы, да жилы — кости болят».
— Выше нос, лейб-гвардия. Как говорится лучше ведро пота слить, чем каплю крови потерять. Ладно, шутки в сторону. Тимофеев через час встречаешь казаков из Амурского взвода, размещаешь их на пароходе сопровождения. Тот уже ниже пристал к берегу. А потом ведёшь их строем к церкви. Там они присягу принимать будут.
— Слушаюсь, Ваше благородие. Разрешите выполнять.
— Выполняй, Тимофеев. Выполняй.
Урядник и рядовой конвоец осуществили поворот кругом и направились к берегу, а я развернувшись направился к церкви, где начинался молебен.
В церковь попасть не удалось, так как на подходе был перехвачен стариками казаками. Пусть и не старейшины, но не ответить на их вопросы я из уважения не мог. Вокруг нас ту же собралась толпа, которая затаив дыхание слушала мой рассказ об учёбе в Иркутске, бунте каторжан. О том, что видел по дороге в столицу, о награждении меня Александром Третьим, о совместным распитием чая с царской семьей. Вокруг казаки и казачки только вздыхали и ахали. Спрашивали, как выглядит государь, императрица, их дети. Позавидовали, что я целых две ночи спал в царском дворце.
В общем, незапланированная встреча со станичниками прошла плодотворно и быстро. Не успел я опомниться, как начал звонить колокол, возвещая об окончании молебна. Я вырвался из круга станичников, точнее они быстро и с почтением уступили мне дорогу, и подошёл к крыльцу церкви. Через несколько минут из церкви показались кубанцы, которые в коробочке сопровождали цесаревича. Восторженный рёв толпы. Николай, приветствующий казаков и казачек.