Только директор может позволить себе одеваться хуже бухгалтера. Сунеп обратился к объемистому:
— Вы — директор дома культуры? Сунеп. Мы договаривались по телефону…
Толстый тут же поднялся и ответил высоким голосом, часто откашливаясь. "Начало сердечной астмы", — будучи специалистом по легочным болезням, констатировал про себя Сунеп.
— Ждали, очень ждали. Наш бухгалтер, — познакомил директор с аккуратно одетым.
— Бока, — будучи учтивым, невнятно пробормотал бухгалтер.
— Прошу! Моя фамилия Касперьюст. — Директор открыл дверь в другую комнату.
Сунеп вошел в стандартный кабинет директора. Серийные книжные полки. На них вымпелы за хорошее пение и пляски. За стеклами, окостенело вытаращив глаза, в национальных костюмах разных народов лениво развалились куклы. Берестяные туеса для хранения воздуха. На стене висели болотного цвета пиджак, брюки и черная круглая шляпа. Директор, наверное, танцевал или пел в хоре ветеранов труда. Стекло на письменном столе было чистым — ни бумаг, ни пыли. В этом доме культуры все бумаги, должно быть, исписывал бухгалтер. Директор Касперьюст плотно втиснул свою спину в спинку полукруглого кресла.
— Я вас очень ждал, — еще раз заверил Касперьюст, затем встрепенулся: — Трудовая книжка при вас?
Сунеп подал очень чистую книжечку. Касперьюст, перелистывая, бормотал:
— До 1959-го электрик, с перерывами… И вдруг до 1964-го не работает! — Он поглядел на Сунепа широко раскрытыми, слегка навыкате глазами. Эти глаза, а не характер придавали Касперьюсту солидную серьезность, сообразил Сунеп.
Улыбаясь, он передернул полоску усов:
— Не бойтесь, в тюрьме не сидел. Туберкулез! Санаторий, операция. Ждал, пока медицина наберется опыта, потом вторая операция — и вот совершенно здоров. Последующие девять лет был на культурном поприще санаториев.
— Хорошо, очень хорошо! — Касперьюст два раза стиснул зубы, чтобы придать большую значимость своим словам. — А теперь о положении в доме культуры, Совершенно откровенно!
Последняя фраза была излишней, потому что в Бирзгале все равно дольше девяти дней или девяти месяцев ничего нельзя было утаить, но такова уж на сегодня формула хорошего тона.
— Почему от вас ушел прежний художественный руководитель? — спросил Сунеп.
— Поженились, как угорелые, летом… Прежний директор женился на прежнем художественном руководителе, вот так-то! Хороший был директор, но весной прислали из рижского техникума художественного руководителя в коротком платье. Поженились и говорят; одному еще можно, но семье на девяносто рублей прожить нельзя. Оба теперь работают в трикотажном цехе. Она вязальщицей, он контролером, проверяет размеры джемперов. Даже от общественной свадьбы отказались. Общественная свадьба бывает, мол, только у собак… Вот тогда и уговорили меня, Я работал маляром четвертой категории. Умею также писать стильные буквы и вывески. Но весной пристала ко мне астма. Когда разволнуюсь, не могу выдохнуть воздух, грудь наполняется, как баллон… — Касперьюст задержал дыхание, приложил ладони к ребрам и, выпучив глаза, показал, как весной он надувался воздухом. — Врачи категорически запретили иметь дело с красками. Тогда меня, упросили сюда. Руководить умею, в моей бригаде было маляров больше, чем весь персонал в доме культуры. Недавно побывал на курсах руководителей. Один принцип я особенно зарубил себе на носу: "Руководитель прежде всего должен взвесить, делать ли ему вообще что-нибудь, то есть не помешают ли его дела чему-нибудь". Нужен еще только художественный руководитель.