— Все, — он поднимается, — собери, что подошло. На сегодня закончим. Завтра после обеда будь готова.
— К чему?
Она устало зевает и потягивается.
— Завтра и узнаешь. Покупки привезут на дом.
Он расписывается на чеке и вызывает водителя, чтобы забрал Лесю и покупки и отвез домой. На самом деле Архипов планировал оставить ее и на ужин, подразнить немного, возможно, привести в клуб и заставить потанцевать для него, но блядский звонок испортил настроение.
И вот он уже несется по трассе, мимо зеленеющих деревьев, за город.
К кладбищу.
* * *
Мне нужны весы. Существуют весы позитива? На одну чашу сложить все плохое или пугающее, что случилось за день, на вторую сгрузить приятности. Какая перевесит — такой и день. Потому что сама я разобраться не в состоянии. Сижу на полу, в окружении пакетов и коробок, и не знаю, быть счастливой или испуганной.
Наверное, все же счастливой, потому что такого количества покупок мне даже в лучшие годы жизни с родителями не позволяли. И пусть в примерочной Архипов чуть не довел меня до приступа паники, я все равно с наслаждением раскладываю в шкафу обновки. Тем более что после таинственного звонка шефа будто подменили. И из насквозь порочного мудака, задавшегося целью меня напугать, он превратился в равнодушного мужчину, которых в каждом магазине женской одежды — по два десятка на дню.
Я пытаюсь убедить себя, что мне не интересна жизнь Архипова, но разве можно совладать с природным любопытством? Только и остается уговаривать себя не лезть снова в непонятные глубины, а просто перетерпеть нужный срок.
Ну и попутно порадоваться всему, что перепадает. Вкусному обеду, новым платьям, камамберу с клубникой, который мы так и не доели, и официант вручил мне остаток домой. Им я и ужинаю, валяюсь на матрасе, ем сыр, вспоминая, как губами брала его с руки шефа и отчаянно боролась с желанием зубами вцепиться в его пальцы. Смотрю на список командировок, лениво листаю сеть в поисках отелей и билетов. Плотно займусь этим завтра, когда сяду за нормальный компьютер, но занятие до ужаса медитативное.
Медленно смеркается. Дома кромешная тьма, только экран телефона ее нарушает. В этой темноте особенно слышны звуки. К ним привыкаешь, но не сразу, сначала каждое движение за окном пугает. Без шума холодильника немного неуютно.
Я слышу на лестнице шаги и замираю с колотящимся сердцем. Шаги еще далеко, но я уже знаю, что затихнут они у моей двери, и сворачиваюсь клубочком под одеялом. От сильного удара дрожит люстра в коридоре, но дверь еще отец ставил, крепкая, такую не сломать. Грохот от стука вскоре стихает, и я выбираюсь в ванную, чтобы умыться. Смыть следы слез, иначе наутро буду выглядеть так, словно не по магазинам ходила, а весь день пила.