Когда Колобов вернулся в казарму, компания по-прежнему сидела за столом, слушая полнощекого смугловатого парня. Тот рассказывал какую-то небылицу о запорожских казаках, состоявших, по его словам, с ним в прямых родственных связях. История, по всему, была занятной, и слушатели то и дело прерывали рассказчика одобрительным смехом. Особенно веселился кряжистый, лет тридцати с лишним, мужчина в линялой сатиновой рубахе, из рукавов которой чуть не по локоть высовывались его непомерно длинные руки. Нещадно дымя махоркой, он время от времени хлопал себя ладонями по коленям и восторженно приговаривал:
— Ох ты, мать честная… Ну-у, елки-моталки… Это ж надоть…
— Вы бы в коридор покурить вышли, здесь же дышать нечем, — упрекнул его Николай.
Длиннорукий недоуменно посмотрел на него, на плавающие в комнате клубы дыма и, смутившись, молча погасил самокрутку.
— Не круто берешь, боксер? — спросил сидевший чуть в стороне Красовский. — Что же будет, когда тебе за старание лычки повесят?
— То же самое и будет, — миролюбиво ответил Колобов. — В армии без дисциплины нельзя. По званию я не ефрейтор, а старшина. И не боксер вовсе. Так, на досуге кое-чему подучился.
— Неплохо тебя подучили. Гляжу — ухарь. По фене ботаешь?
— Что? — переспросил Николай.
— Не блатной, значит, раз языка не понимаешь.
— Да в школе по русскому вроде неплохо тянул. — Николай заметил, что и остальные, оставив запорожцев, прислушиваются к их разговору.
— Старшина, говоришь. Это что же, в каптерке, по хозяйственной части? — поинтересовался Олег.
— Нет, механиком-водителем танка служил.
— Ну да?! И воевать довелось, или так, на понт меня взял?
— Довелось. Вот, — Николай вынул из кармана коробочку с медалью, — можешь убедиться.
Олег вынул и внимательно рассмотрел награду.
— Глянь-ка, братва, и вправду фронтовик.
К медали потянулись остальные.
— «За отвагу»… Да-а, сильна вещица, — уважительно протянул полнощекий.
— А что же вы ее в кармане носите? Ей на груди место.
— Да вроде как не к лицу боевой награде со срезанными петлицами соседствовать. Вот восстановят в армии, тогда и надену, — просто объяснил Колобов.
— Как же так вышло, что вы, заслуженный старшина-танкист, с фронта и в нашу компанию угодили? — ехидно спросил щупленький.
— Заткнись, огарок! — цыкнул на него Красовский и, обращаясь к Колобову, пояснил: — Это «шестерка» моя, по-военному — ординарец. Шустрый парень, только любопытный не в меру. Не обращай на него внимания.
— Да я и не скрываю, что со мной случилось. Как-нибудь расскажу на досуге. Совсем недавно еще служил.
— И я был военным. Сержант по званию, — подключился к разговору молчавший до того мужчина с интеллигентным лицом.