Перед позициями роты по-прежнему было спокойно, разве что через пустынное ранее поле теперь открыто спешили на помощь своим прорвавшимся подразделениям одиночные немецкие танки и группы автоматчиков. Однако путь их пролегал вне досягаемости прицельного и эффективного огня, поэтому Колобов запретил попусту накликать на себя беду и тратить боеприпасы. Немцы же, со своей стороны, словно забыли о его роте, не замечали ее. Отрезав от основных сил не представляющее для них серьезной опасности подразделение, они могли теперь позволить себе не спешить с его уничтожением.
Еще засветло Николай вместе с замполитом обошел занятые ротой позиции. Подходил к бойцам, заговаривал с ними, стараясь уловить их душевный настрой. Люди понимали серьезность сложившейся ситуации, были собранны и деловиты. Встретив в траншее Фитюлина, лейтенант остановился:
— Ну, что скажешь, земляк?
— Что тут говорить, товарищ лейтенант? Похоже, фрицы решили нас на завтрак оставить. Значит, нам надо будет им хорошенько «гутен морген» сказать, так, чтобы потом помирать не обидно было.
Николай внимательно оглядел стоявших поблизости бойцов.
— Жаль, видно, ошибся я в тебе, когда взвод доверил. Понадеялся на твое дальневосточное происхождение.
— Это почему же, товарищ комроты? Труса я, вроде, никогда не праздновал, — обиделся Фитюлин.
— Потому что помереть — большой храбрости и умения не требуется. От нас с тобой другого ждут: чтобы немцы помирали, а не мы. В землю их класть нужно, захватчиков поганых, а не самим ложиться.
— Так я разве возражаю против такого расклада, товарищ лейтенант? Ни-ни… Только, судя по всему, бой нам необычный предстоит. Вот я и настроил себя так, чтобы не юлить, когда жарко придется, не сдрейфить в неподходящую минуту.
— Тут ты прав, — посерьезнел Колобов. — Нам с тобой, если доведется, на глазах у людей умирать надо будет, потому как без вести пропадать нельзя. Сам понимаешь. Не имеем права.
— Это вы в самую точку, товарищ комроты. Памяти друзей-штрафников, в землю полегших, нам марать никак нельзя. Будем считать, что мы тут Новый пятачок держать станем.
— Вот это — другой разговор, а то научился у фрицев разные «гутен морген» говорить, — скупо улыбнулся Николай и дружески хлопнул Славку по плечу.
В самом центре Нового пятачка уцелела большая, на целый взвод землянка. Рядом с ней высилась могучая сосна с расщепленным снарядом стволом. Даже в безветренную погоду она натужно скрипела на морозе, словно силилась заглушить доносившиеся из землянки стоны раненых. Сосна эта, конечно же, хороший ориентир для вражеских артиллеристов и ее надо будет срубить, когда стемнеет.