В голосе Тхом зазвенели гневные нотки, каких Кой никогда прежде не слышал. О небо! Да разве мог бы он желать для себя жену лучше! Но как сказать Тхом, что он не знает, куда им бежать, где найти пристанище. Да и удастся ли уйти незамеченными?
— Ну что? — с обидой спросила Тхом. — Неужели ты боишься? А может, я тебе просто надоела? Или не можешь забыть свою Куэ? Ладно, тогда я знаю, что мне делать!
Тхом выбежала из хижины.
— Тхом! — Кой схватил ее нон и бросился за девушкой.
Он бежал в непроглядной тьме, слыша только, как шорох кустов быстро удаляется, видимо, Тхом бежит к реке. Мелкий дождь бил ему в лицо. От внезапной догадки он похолодел. «Тхом! Тхом!» — в испуге закричал Кой и стремглав помчался к реке.
Вот и берег, но Тхом нигде не видно. Кой стал шарить в зарослях тростника, не переставая звать девушку. И тут он услышал приглушенные рыдания. Тхом лежала на песке у самой кромки воды. Кой помог ей подняться, и они вместе вернулись в хижину.
Они долго сидели у очага, не зная, о чем говорить. Тхом внезапно снова разрыдалась.
— Ты должна все хорошенько обдумать, — нерешительно начал Кой. — Со мной тебе будет очень трудно. Это не то что дома, где у тебя есть и крыша над головой, и отец, и сестры рядом. Ты серьезно решила уйти со мной?
Тхом подняла на Коя заплаканные глаза, не понимая, о чем он говорит, но, когда до нее дошел смысл его слов, она тяжело вздохнула и отвернулась:
— Ладно, я пойду. Скоро меня увезут, и мы с тобой больше никогда не увидимся!
Кой сжал ее руку.
— Подожди! Если ты все обдумала и окончательно решила уйти со мной, я отведу тебя к старому Зяну, на причал Гом, попрошу приютить на несколько дней, а сам побуду здесь, посмотрю, что они придумают. В крайнем случае махнем с тобой в угольный район, будем там работать, проживем как-нибудь. Ну как, согласна? Если согласна, возвращайся домой, а я схожу в Гом, договорюсь. Завтра вечером приходи на окраину Тао, туда, где сады вай.
— Уведи меня сегодня же, сейчас! Если я вернусь домой, отец меня больше не выпустит.
— Хорошо. Тогда идем!
Оба замолчали, глядя в огонь. Слова уже были не нужны…
Набросив на себя пальмовые накидки, держась за руки, они осторожно пробирались вдоль берега, укрытые темной дождливой ночью. Избегая встречи с ночными патрулями, стороной обходили села, шли больше садами либо напрямик — через поля кукурузы и риса, — не замечая ни холода, ни дождя, ни размытой скользкой дороги. Тхом не выпускала руки Коя. В полном молчании миновали они села Гань, Тям и Тао. Когда прошли Тао, девушка с облегчением вздохнула: «Теперь уже не страшно!» Они свернули на широкую уездную дорогу, которая то подходила к самому берегу, то снова уводила в поля. Наконец Тхом остановилась перед небольшой придорожной кумирней: «Зайдем, передохнем!» Они сели в темный угол и, прислонившись к стене, блаженно вытянули ноги. Тхом положила голову на плечо Коя, и вскоре он почувствовал, что голова девушки сделалась тяжелой, а дыхание — глубоким и ровным: Тхом спала.