Спутники Куен достали веревку, связали атаману руки за спиной, а заодно связали и его сына.
— Шагайте!
Обоих вывели из дома и повели по полуденному зною, через холмы, к старой кумирне, что стояла под огромной развесистой сосной.
— На колени! — приказал Бай, когда они остановились перед кумирней.
На атамана страшно было смотреть. Бледный как полотно, он дрожал с головы до ног. Даже сейчас, когда стоял на коленях, этот верзила был по грудь бойцам-дружинникам.
Куен развернула лист и стала зачитывать список злодеяний, совершенных бандитом. Голова атамана опускалась все ниже и ниже, наконец он бессильно рухнул на землю.
Бай дважды выстрелил. Огромное тело Туи дернулось и застыло. Сына развязали и отпустили. А Куен со своими соратниками свернула на тропинку и исчезла в лесу.
На следующий день Куен узнала, что атаман не был убит. Когда они ушли, сын привел родных, те унесли Туи домой и теперь выхаживают его. Но слух о казни атамана уже разнесся, и результат был налицо: во многих селах грабители стали возвращать награбленное односельчанам с обещаниями, что подобное не повторится. Всюду только и говорили о том, как руководительница группы Вьетминя судила атамана Туи.
Наконец настал день, на который назначили захват склада у переправы Бинь. Сотни шахтеров из Даокхе возглавили многотысячную демонстрацию. Когда вооруженная палками и копьями огромная толпа, над которой пламенело красное знамя Вьетминя, подошла к воротам склада и потребовала открыть двери, ни один из часовых не осмелился воспротивиться. Посты, расположенные в радиусе около двух километров от склада, даже не подали признаков жизни. На этот раз бойцы отрядов самообороны организовали раздачу риса: люди подходили по очереди к дверям склада и, получив свою долю, удалялись. Раздача риса продолжалась до темноты. Прослышав о дележе, люди приходили за десятки километров, они тянулись отовсюду, точно к живительному источнику. Многие, получив рис, не могли сдержать слез. У некоторых женщин не во что было насыпать рис, тогда они решили дождаться, пока не стемнеет, снять шаровары и использовать их как мешок. Насыпав в эти «мешки» рис, они взваливали их на плечо и несли в темноте домой бесценную ношу. Было уже десять часов, а народ все стекался к складу, освещая факелами дорогу в непроглядной ночной темени…
Совещание партийных работников состоялось в начале лета и шло двое суток подряд. От зари до поздней ночи сидели участники совещания — их было человек десять — в небольшом кирпичном доме, построенном на берегу реки, обливаясь потом и непрестанно обмахиваясь веерами. После того как Ле прочел решение ЦК о создании боевых опорных баз, настроение у всех поднялось. Товарищи предложили тут же создать свою опорную базу в районах Иенты и Донгчиеу, а позднее подключить и районы побережья. Зазвучали названия гор, рек, городов, которые не раз уже фигурировали в истории страны, — Фалай, Ванкиеп, Батьданг, Тилинь, Куангиен… Ле считал, что торопиться не следует, нужно прежде всего дождаться решения ЦК, но почти все участники совещания считали вопрос о создании военной базы у них в районе делом решенным и перешли к обсуждению практических вопросов: организация вооруженной пропаганды, усиление демонстраций с целью захвата складов риса, пополнение оружия, создание партизанских отрядов, агитация среди солдат, брошенных на «поддержание порядка», ликвидация очагов контрреволюции и бандитских шаек, создание революционной власти в селах… Сколько было проблем, больших и малых, и решение их должна была обеспечить горстка людей!