— Слышала, наши взяли пост До? Там конфисковали плантацию и роздали землю. Настоящий праздник!
«Ах, вот оно что! — подумала про себя Соан. — Тогда все понятно». Она хотела рассказать Кою о встрече с Тыонгом, но потом передумала. Одно упоминание имени этого подлеца было ей невыносимо.
Кой коротко рассказал Соан, как брали пост, и поспешил к Хою.
Спустя несколько дней вечером явился Ка и, округлив глаза, сообщил:
— Знаешь, сегодня депутатша вернулась из Ханоя!
— Плевать мне на них.
— Но они вернулись все, сама депутатша, и дочка, и зять!
Соан, как ни была зла, расхохоталась:
— Ну до чего ты смешной! Откуда ты знаешь, что это зять?
— Тетушка Ден сказала! А знаешь, депутатша насовсем переехала в деревню.
— У них здесь дом, пусть себе живут!
— Да нет, ты не понимаешь! Она говорит, что этот ее зять окончил школу и поддерживает Вьетминь.
— Подумаешь, все теперь только и говорят о Вьетмине!
Хотя Соан и возражала брату, однако ей самой все это показалось довольно странным. С самых новогодних праздников семья депутата перебралась в Ханой и ни разу не показывалась здесь, и вот теперь они почему-то снова вернулись в деревню.
На следующий день депутатша появилась в селе, она зашла в дома нескольких батраков. Посидела, повздыхала, посочувствовала тем, у кого родные погибли от голода. Сказала, что в этот урожай ни о каких налогах и долгах нечего и думать, все платежи нужно отложить, ведь главная ценность — это люди, а богатство — от бога, сегодня оно есть, завтра нет. Хвалилась, что дочке повезло, муж попался хороший, образованный человек, сотрудничал в какой-то ханойской газете. Японцы поняли, что он «политик» — слишком хорошо он разбирается в обстановке, — ну и стали за ним следить. Пришлось срочно покинуть Ханой. Потом она жаловалась на депутата, завел, дескать, женщину в Хайфоне, глаза бы на него не смотрели, и Тыонг туда же, развратничает, впрочем, бог с ними, пусть живут себе в Ханое, делают что хотят, она теперь будет жить с дочерью и зятем, вернулась в свои родные края и никуда отсюда больше не уедет.
То, что рассказывала депутатша, сразу стало известно всему селу Гань. Люди внимательно приглядывались к зятю депутата, узнали, что его зовут Хоанг Ван Нгуен. Родом он был из Центрального Вьетнама, из Хюэ, вроде бы даже из знатной семьи.
Соан обо всем этом рассказал Ка. Девушка подумала; «Да, они ведут себя умно!»
А через несколько дней в селе Гань и думать забыли о семье депутата Кханя. Как-то вечером налетели черные тучи, загрохотал гром, и целые сутки шел страшный ливень, а когда небо очистилось и показалось солнце, воздух раскалился так, что трудно стало дышать. Все поля были затоплены, а река все продолжала прибывать. За одно утро вода поднялась на уровень дамбы. Снова, надрывая душу, тревожно зазвучал барабан. С дамбы на реку было просто страшно смотреть! Казалось, это не река, а какое-то огромное чудовище и стоит ему шевельнуться, как дамбы по обоим берегам будут снесены. Дамба, которая прежде внушительно высилась вдоль берега, сейчас превратилась в тоненькую черную полоску между мутно-кирпичным потоком и необозримой водной гладью, под которой скрылись затопленные рисовые поля.