– Она сейчас собирается туда или уже ушла? – пренебрегая всеми законами монастыря, продолжала допытываться тихоня, машинально незаметно проверяя ловкими пальчиками, есть ли при ней обязательный набор оружия.
– Лэни!
– Что, матушка?
– Ты плохо придумала. У тебя есть муж.
– У меня самый лучший в мире муж, – взглянув в тревожные серые глаза Змея, отрезала тихоня. – А ещё у меня есть брат… который может не вынести потери второй своей любимой женщины.
– Я иду с тобой, – сообразив, о ком она беспокоится, вскочил с места Геверт, но его осадил холодный и спокойный голос графа:
– Ты остаёшься возле короля, Герт, ты тут нужнее. А с Лэни иду я, это не подлежит обсуждению. И не нужно так на меня смотреть, я отлично знал, на ком женился. И так же отлично знал, что Лэни никогда не оставит своё ремесло. Так, где костюмы и кем мы пойдем?!
– Это всё решим позже и не здесь, до утра всё успеем, – мигом пресекла его сборы Тмирна, доставая свой кошель с почтовыми пенальчиками и бумагу. – А сейчас я обещала его величеству ответить на несколько вопросов, если вы мне позволите.
Лоурден ошеломлённо смотрел на людей, которых уже считал достаточно понятными, чтобы больше не ждать от них ничего неожиданного, и начинал осознавать, насколько мало он вообще знает о жизни. И уже не был уверен, желает ли слушать, почему невеста его отца сбежала по дороге во дворец, оставив короля с разбитым сердцем и так и не став его мачехой.
Весь день он исподтишка наблюдал за ней и её ребенком, отмечая, как похож тот на Олтерна даже жестами. И не удержался, осведомился к вечеру у Тмирны, сколько лет мальчишке, а узнав, произвёл несложный подсчёт и пришёл к заранее предугаданному результату, яснее всех свидетельств говорившему, что стать королевой эта откровенно влюблённая в мужа герцогиня не желала никогда.
– И последний вопрос… – переводя взгляд с одного утомлённого лица на другое, медленно произнёс король, ошарашенный свалившимся на него ворохом поразительных и неожиданных сведений. – Я не понимаю, почему вы не объявили тревогу, не собрали войска и не послали их на прочёсывание всех подозрительных поместий и городков?
– Потому что это самая пагубная тактика в делах такого рода, – резковато ответил Арвельд, неимоверно уставший не столько от рассказов, сколько от тяжести нахлынувших воспоминаний. – Я сумел дослужиться до капитана, ваше величество, и понимаю подлинную цену таким военным вылазкам. Не знаю, как вы себе это представляете, но даже если раскошелиться на капсулы, появление отряда до зубов вооружённых гвардейцев, сразу же ринувшихся отбирать у мирных горожан лошадей, не может остаться незамеченным даже самыми беспечными из жителей. А настороженные и предусмотрительные ведьмы не только исчезнут оттуда в первые же минуты, но и пошлют сигнал тревоги всем своим сообщникам. И значит, все затраты, шум и неизбежная неразбериха послужат не на пользу делу, а во вред ему. А кроме того, подорвут авторитет короля у народа, потому как скрыть бесплодность этих выступлений от внимательных торговцев и простолюдинов не удастся никогда. И вообще, лучше попытаться с ними договориться, с теми, кто ещё её ждет. Не дураки же они начинать борьбу, когда у них не осталось ни воинов, ни ведьмы?