— Чего там у тебя?
— Чтоб не смотрел, понял? — накинулся он на меня с совершенно неожиданной яростью в голосе.
— Гляди, — сказал я и пустил бумажный самолётик, который был у меня в руке. «Ух ты!» — воскликнул Симпэй и пустился вдогонку. Я воспользовался этим и заглянул в дренажную трубу. На дне оказалась прижавшаяся к земле жаба. Подняв самолётик, Симпэй обернулся и крикнул:
— Дядька, подглядел небось?
— Чего подглядел?
— Жабу!
— У тебя там жаба что ли?
На лице мальчика показалась досада, словно он понял, что проболтался.
— Дай тогда дядьке тоже поглядеть.
Симпэй подбежал ко мне и поднял руку, словно пытаясь защитить трубу от меня. Жаба была размером с человеческую голову, не меньше.
— Дядь, помрёт она, если ты подсмотришь.
— А?
— Чтоб не глядел, понял? — выкрикнул Симпэй в исступлении и широко расставил руки. Сколько дней эта жаба провела в заключении в дренажной трубе — не знаю, но теперь, поскольку я увидел её, жить ей осталось недолго. Симпэй стоял, расставив руки, решительно сжав губы.
Я вернулся в комнату и снова приступил к разделке требухи. Вошёл Симпэй.
— Дядька, чтоб не говорил никому, понял? Чтоб Ая ничего не узнала.
— О чём это?
— Да о жабе!
— Не скажу. Я ж и не видел ничего.
На лице его, наконец, показалось облегчение.
— Это ты её в трубу, что ли, положил?
— Угу. Своими руками словил.
— Ого! И большая она у тебя?
— Громадная. Вот такая, — сказал Симпэй и расставил руки, показывая размер.
— Дай мне тоже разок взглянуть, а?
— Нельзя тебе смотреть, дядь. Помрёт.
— Чего помрёт-то?
— Чего-чего… Поглядишь на неё, вот и помрёт.
Удивительно, что у него хватило смелости схватить такую огромную жабу руками и забросить её в дренажную трубу. Интересно, чем он кормил её…
— Симпэй, видишь вон там набор пастели?
Мальчик обернулся.
— Это тебе.
Симпэй некоторое время разглядывал пастель и альбом для рисования, но даже не притронулся к ним.
— Чего молчишь?
— Не люблю я рисовать.
И тут меня осенило. Перед глазами возникла картина: его отец, Маю, с налитыми кровью белками, выкалывающий на коже татуировку. Как же я мог допустить такую оплошность? Симпэй, взглянув на пастели, наверняка тоже вспомнил те картины, которые его отец вырезал в человеческой плоти. Как же я не догадался подумать об этом в лавке, когда покупал пастель и альбом? Тогда я думал лишь о том, как обрадовался в детстве сам, неожиданно получив набор пастели в подарок от тётки…
Вечером того дня я решил было выпустить жабу из дренажной трубы. Но передумал, решив, что теперь, когда я уже увидел её, жить ей всё равно остались считанные дни. Я лёг в постель — лёг, но заснуть не смог. Я думал. Думал о том, отчего Симпэй сказал, что жаба умрёт, если я посмотрю на неё. И отчего мне нельзя рассказать о жабе девушке. Слова — эти непостижимые демоны — жгли моё сердце своим адским пламенем.