Машина капитана внезапно оторвалась от земли и, дважды перевернувшись поворота в воздухе, упала в трех метрах от него и моментально загорелась черно-красным пламенем. Стрелявший по самолетам боец радостно закричал:
— Попал! Попал! Горит сволочь!
От горящего самолета отделилась черная точка и полетела вниз. Через мгновение над ней раскрылось белое полотнище парашюта. Несколько бойцов бросились в лес, чтобы схватить немецкого летчика. Отстрелявшись из пулеметов, самолеты улетели на запад. Из леса появились солдаты, которые вели впереди себя немецкого пилота. Все лицо летчика было в крови. Сорокин вышел на дорогу.
— Я из особого отдела дивизии, — громко произнес он. — Передайте летчика моим людям.
— Каким людям? — с ухмылкой, произнес солдат. — Мы поймали, а теперь вы хотите забрать его у нас? Да мы сейчас…
— Отставить! — с угрозой в голосе произнес Сорокин. — Ты знаешь, что бывает за невыполнение приказа вышестоящего командира в военное время?
Улыбка моментально исчезла с лица бойца.
— Да пусть забирают, — примирительно произнес его товарищ. — Мы с тобой еще не один десяток таких немцев поймаем.
Солдат толкнул немца в спину и направился к дороге.
* * *
К вечеру изрядно поредевшая колонна подошла к Тихвину. Вдоль дороги то и дело попадались замерзшие трупы немецких и русских солдат. Некоторые из них висели на деревьях, заброшенные туда взрывами снарядов, другие были сложены, словно бревна, в штабеля. Подводы, груженные боеприпасами и продовольствием, медленно двигались по дороге. Машин практически не было видно: перевозки осуществлялись в основном с использованием гужевого транспорта.
— Ну, что ты плетешься, словно сонная, — закричал один из бойцов на лошадь. — Если так медленно будем двигаться, то и до ночи до передовой не доедем.
Он стеганул уставшую лошадь по крупу кнутом и выехал на обочину. В ту же минуту тишину разорвал мощный взрыв, это сработала установленная немцами мина. Когда рассеялся дым, на дороге валялось несколько убитых извозчиков и лошадей. Самого виновника взрыва найти не удалось. Его винтовка, отлетевшая в сторону, обнаружилась за двадцать метров от взрыва. Передняя часть лошади, все еще стояла на дороге и тряслась в конвульсиях, пока не упала в снег.
Вскоре колонна втянулась в Тихвин, вернее в то, что осталось от этого небольшого, провинциального города. Сорокин вошел в комнату полуразрушенного здания, в котором размещался штаб стрелкового корпуса. Представившись, он поинтересовался у начальника особого отдела, как ему лучше добраться до места, где заняла оборону его дивизия.