Потомки. Какие могут быть потомки у католического монаха, дававшего обед безбрачия?
– Машина, что у нас есть по тамплиерам?
– ЗАПРОС НЕ ПОНЯТ.
Он забарабанил пальцами по столу:
– Свидетельства по процессу Жака де Моле!
– МНОГО ЛИТЕРАТУРЫ, – терпеливо отозвалась машина, – ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ…
– Не надо романов. Документы, летописи? Ну, что он там хотел найти, Завулон?
Машина красноречиво молчала.
– Гриф «секретно», – прошептал Локшин, допивая кофе. Москва за окном лежала в сыром тумане, сквозь который просвечивали редкие огни квартир да яркая полоса Кутузовского проспекта. Осень растеклась по городу, как потоп, и казалось, пощадила лишь несколько островков суши.
– ПРЕДПОЛОЖУ, – сказал бесстрастный механический голос. – ЕСТЬ СВИДЕТЕЛИ.
– Живые? – недоверчиво покосился на машину Артем.
– ЗАКЛЮЧЕННЫЕ В ШВЕЙЦАРСКОЙ ТЮРЬМЕ. САМЫМ СТАРЫМ БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ.
– У тебя есть списки?
– НЕТ. ЭТО ГИПОТЕЗА.
– Меня туда пустят?
– ВАШ УРОВЕНЬ ДОПУСКА ПОЗВОЛЯЕТ…
– Спасибо, железка. – Локшин не дослушал; он бросил на стол чашку и принялся одеваться. Спустя минуту он уже стоял посреди кабинета перед тлеющим прямоугольником портала.
Столица Швейцарии встретила его тишиной и пустыми улицами: здесь была середина ночи. Локшин добрался до здания Трибунала на Мюнстерплатц. В бледно-голубых лучах луны над городом высилась готическая ракета Бернского собора. На углу площади робко журчал фонтан под статуей Моисея, обнявшего каменные скрижали. Артем не без труда отыскал такси и попросил отвезти его в гостиницу. Таксист определил его как человека небедного и доставил в «Дворец Бельвью». Инквизитор отдал за номер шестьсот швейцарских франков и провел несколько часов, сидя у окна с видом на старинный город. Спать не хотелось. Перед рассветом он выпил еще одну чашку крепкого кофе и принял четыре золотистые капсулы. Сигарета в пальцах мелко дрожала. Он стоял на пороге какой-то мрачной тайны, к которой прикасались до него лишь Великие.
Это твой шанс. Не упусти его.
Когда часы на башне собора пробили восемь утра, Артем направился в город.
Он сухо поздоровался с привратником на входе в Трибунал – тот лишь просканировал его ауру и без вопросов впустил собрата-Инквизитора в большое мрачное здание. Гость из Москвы прошел прямо в тюрьму («КАЗЕМАТЫ – МИНУС ПЕРВЫЙ ЭТАЖ» – сообщал указатель при входе), стараясь никому больше не попадаться на глаза. Впрочем, никому не было до него дела. Все здесь свершалось со швейцарской флегматичностью и свойственным правосудию равнодушием.
Смотрителем тюрьмы оказался Инквизитор четвертого уровня по имени Иоганн Попп. Он был невысокого росточка, с шишковатым голым черепом, густыми седыми усами и алым грушевидным носом, выдававшим в нем адепта Бахуса. Вид надзирателя поразил Артема.