Глава 15. Где всплывают дела темные и мрачные
Условием вступления в брак является беременность хотя бы одного из супругов.
Из записной книжки некоего пана Тутинского, мечтавшего о поприще юридическом, однако не поднявшемся выше мелкого кляузника, не иначе ввиду происков конкурентских.
Этот особняк стоял наособицу.
Он был стар и видел, верно, времена, когда Гольчин был не приграничьем, а всего-то одним из многих городков, раскиданных по просторам королевства в великом множестве. Быть может, в те стародавние времена, о которых ныне и не помнили, случались в нем истории трагические или даже зловещие, оттого и вид дома сделался мрачен, тяжел.
Высокая ограда с тонкими стрелами.
Калиточка, отворившаяся с протяжным скрипом.
Курчавые кусты, что, несмотря на осень, не спешили расставаться с листвою. И чудилось, что в глубине их ворочается нечто этакое, живое и недоброе.
Погасшие фонари.
Белесая громадина особняка. Два крыла. Махонькие башенки с четырехскатными крышами. Флюгерочек поворачивается то влево, то вправо, точно не способный решить, куда ж таки ветер дует.
Окна темны.
И особняк глядится не живым.
— Уж простите, — панна Белялинска сложила зонт. — Мы и вправду не готовы были принимать гостей… а для себя… к чему тратиться? Мы привыкли ложиться рано…
Врет.
И нервничает.
У ее беспокойства острый запах духов, которыми панна Белялинска, казалось, облилась с головы до ног. А все одно сквозь эту, амброво-цветочную смесь, изрядно сдобренную резкой вонью сандала, пробивалось что-то такое, кисловатое.
Пот?
Благородные дамы не потеют.
А эта… пальчики порхают. То лягут на руку Себастьянову, то отпустят, пробегутся по гладкой ручке зонта, то тронут шаль, собьют капли воды, ее пропитавшие. Застынут. Коснуться губ, будто приказывая им молчать. И те растянутся в притворно-дружелюбной улыбочке.
Щелкают каблучки по камню.
Дорожка вьется, вьется, а никак не приведет к ступеням.
…место глухое.
Здесь криком кричи, не услышат. Вон, за забором старый парк начинается, который городская управа давненько желает облагородить, но все никак не сыщет для благого этого дела средств. И парк разрастается, поглощая старую слободу, которая сама давно уже стала прибежищем для всякого сброда.
И вырубить не дают. Историческое, мол, наследие. А что преступный элемент его облюбовал, так это, пан воевода, исключительно ваши заботы. Вы с элементом и разбирайтесь, для того и назначены.
— Мы привыкли рано ко сну отходить, — панна Белялинска все ж подвела к парадной. — И слуг отпускаем, не любим, знаете ли, посторонних… конечно, порой приходится терпеть, все-таки дом огромен…