– Я не допущу, чтобы ты встретила Малефисенту в одиночку. Только ненадолго отлучусь, чтобы наложить на веранду, где спят сестрички, быстрые защитные чары, и сейчас же вернусь к тебе, – объяснила Цирцея.
Уже уходя, она напоследок поцеловала Нянюшку в мягкую, пахнущую пудрой щеку. Ее сердце едва не разрывалось на две части между Нянюшкой и сестрами. И Нянюшка, конечно же, тоже это чувствовала. Дом сестер Цирцеи все так же стоял на утесе над замком Морнингстар, и она не сомневалась, что в нем отыщется ответ, как разбудить заколдованных ведьм. Но сейчас колдовские книги могли подождать. И дому ее детства придется постоять, пока она не будет готова. Сегодня Цирцея никак не могла позволить себе покинуть замок – не сейчас, когда на них надвигается страшный шипастый дремучий лес Малефисенты.
Сестрички лежали на полу под просторным стеклянным куполом веранды. Из боязни причинить им какой-нибудь вред Нянюшка и Цирцея решили оставить их прямо там, где они и упали, хотя сама Цирцея сомневалась, что они могли бы повредить им больше, чем это уже случилось – насколько она сама чувствовала, в сестрах не осталось ни капли жизненной силы. С ее точки зрения, они выглядели совершенно мертвыми, как сломанные куклы. Широко раскрытые остекленевшие глаза недвижно таращились в небо, стекшая с ресниц тушь прочертила на фарфорово-белых щеках извилистые темные дорожки, словно сестры долго плакали перед тем, как чары сразили их. Красная помада размазалась вокруг губ неопрятными полосами. Цирцее больно было видеть сестер в таком состоянии. Даже сейчас, когда она уже больше не чувствовала их присутствия, она знала, что их души по-прежнему существуют где-то в мире.
Только не в этом.
Пробормотав короткое заклинание, Цирцея поправила сестричкам макияж, пригладила ониксово-черные кудри и расправила пышные, похожие на ночное небо платья из черного шелка, расшитые множеством серебряных звезд. Раз уж ей приходится отложить поиски чар для их пробуждения, она должна хотя бы придать им достойные вид. И ей это почти удалось – если бы не открытые глаза, они выглядели бы просто мирно спящими. Но опускать им веки Цирцея не стала: возможно, лучше оставить их как есть. Так ей труднее будет забыть, что сестры нуждаются в ее помощи. Как жаль, что она не может разбудить их с такой же легкостью, как прихорошить их внешне.
«Где бы они сейчас ни были, надеюсь, с ними все в порядке. Как думаешь, они еще когда-нибудь проснутся?» О, Фланци пришла. Кошка молча наблюдала, как Цирцея возится с сестрами. При виде неподвижно раскинувшихся на полу ведьм кошачье сердечко мелко вздрогнуло, шерсть на хребте зябко взъерошилась. Как страшно, что ни одна с ней больше не заговорит... Что рука Руби никогда больше не погладит пушистого бока, что губы Люсинды не коснутся шелковистой макушки, а пальцы Марты не почешут за острым ушком.