Глаза Цирцеи сверкнули гневом:
– Вмешались... но каким образом? Если они причинили им хоть какой-нибудь вред...
– Нет-нет, магия фей никому не может повредить, даже их врагам, – покачала головой Нянюшка. – А твои сестры на самом деле никогда ими и не были. Да, конечно, в прошлом сестрички приняли сторону Малефисенты и помогали ей, но по-настоящему с феями не враждовали. У меня такое впечатление, что моя сестра в последнее время слегка вышла за границы благоразумия. Она слишком уж всерьез воспринимает свою роль Феи-Крестной. Принцесса Аврора никогда не была под ее опекой. Но знаешь, если бы вдруг выяснилось, что она сама взвалила на себя обязательство наложить на твоих сестер заклятие беспробудного сна, я бы голову дала на отсечение, что она сделала это ради своих обожаемых принцесс.
– Но я думала, что ее единственная принцесса – Золушка, – нахмурилась Цирцея.
– Так и есть, и живет она счастливо. Но я подозреваю, что с тех пор, как моей сестре стало некуда приложить руки, она заскучала. Вот и сует свой маленький круглый носик туда, куда не следует, – со вздохом пояснила Нянюшка. – Ну да что мы все о ней да о ней. Надеюсь только, моя сестрица не притащит с собой эту несносную троицу добрых фей, которые вечно крутятся вокруг нее и безудержно подхалимничают.
– А ты не очень-то любишь фей, а, Нянюшка? – с улыбкой спросила Цирцея. – И тут мне не в чем тебя винить. Если тебя это хоть немного утешит, лично я не вижу в тебе ничего фейского. Для меня ты ведьма, и всегда была ею.
– Спасибо, дорогая. Твои сестры тоже сказали однажды нам с Малефисентой нечто похожее. Что-то в том смысле, что мы обе родились феями, но натура у нас ведьмовская. И я готова согласиться, что они правы.
Цирцея задумалась над ее словами:
– Что ж, если рассудить здраво, то для феи стать ведьмой ничуть не сложнее, чем для человека, если только она способна к нужной разновидности магии. Но в тебе, мне кажется, скрыто нечто большее. Я вижу это в твоем сердце. В тебе нет этой чрезмерной чувствительности, которая делает фей такими обидчивыми и уязвимыми.
– Вот уж верно! Благодарю тебя, моя дорогая, но...
Договорить Нянюшка не успела: ее прервал громкий стук в парадную дверь замка, от которого они обе даже подскочили на месте. Сердце Нянюшки упало. Она чувствовала, что еще не готова встретиться с Малефисентой лицом к лицу.
Цирцея ободряюще стиснула Нянюшкину ладонь, напоминая ей, что она здесь, рядом, и не даст ее в обиду. Как же Нянюшке хотелось сейчас, чтобы Цирцея была с ней всегда! Какое это, наверное, великое счастье, когда рядом с тобой молодая, но такая могущественная ведьма, стремящаяся только к добру! Ведьма с открытым сердцем, лишенная всякой нетерпимости, которая так глубоко проникла в души фей. Нянюшка внутренне готовилась столкнуться с яростью Малефисенты, но понимала, что пока еще нуждается в передышке. Так тяжело ей было принять осуждение... Быть может, если Малефисента увидит Цирцею, она сумеет заглянуть в ее душу и увидеть Нянюшку ее глазами. И тогда, ощутив всю меру любви Цирцеи к Нянюшке, она, может статься, не будет судить ее так строго – ее, старуху, только сейчас вспомнившую, кто она есть на самом деле.