, – подумала Малефисента.
Такой поворот она просто обязана была предвидеть. Сейчас этот заморыш попытается завоевать сердце Авроры, а затем укатит в свой Ульстед, чтобы никогда больше сюда не вернуться. Разумеется, он захочет напеть Авроре, что любовь к ней сделает его выше, лучше и чище. Ложь, ложь! Эта любовь не избавит его от самолюбования и эгоизма. И от стремления к власти не избавит. И менее жестоким не сделает. Все принцы на свете одинаковы.
Малефисенте это хорошо известно, и она не позволит заезжему гастролеру разбить сердце своей крестнице!
Она вышла из тени и направилась к ним, волоча за собой по траве, как плащ, длинные крылья. Приблизившись, она направила на Филиппа указательный палец – ее ноготь сверкнул в лунном свете словно отточенный коготь, а руку окутало светящееся зеленое облачко магической энергии.
– Ты ослушался меня, маленький принц, – грозно сказала Малефисента.
– Крестная! – задохнулась от удивления Аврора. – Что ты здесь делаешь?
– Не даю ему совершить ужасную ошибку, – ответила Малефисента.
Аврора встала между ней и принцем и возмущенно воскликнула:
– Прекрати запугивать Филиппа! И вообще – о какой ошибке ты толкуешь?
Ответить на этот вопрос Малефисента не смогла. Она не смела открыть Авроре, что подслушала, как принц репетирует признания ей в любви. Очень не хотела, чтобы Аврора узнала об этом.
– Он не получил моего разрешения находиться здесь, на вересковых топях, – сказала она вместо этого. – Я уже предупреждала его, что не потерплю неподчинения.
– Филипп хотел поговорить со мной, – возразила Аврора. – И он мой друг. Ему не требуется получать твое разрешение, если он уже получил его от меня, потому что ты сама сделала меня королевой вересковых топей.
Малефисента была слишком рассержена, чтобы сохранять спокойствие:
– Его ошибка в том, что он пришел сюда, твоя – в том, что ты слишком доверчива. Что ты знаешь об этом принце?
– У меня никогда и в мыслях не было при' чинить вред Авроре, – вклинился в их разговор Филипп. – И вересковым топям тоже. Готов поклясться своей жизнью.
– Необдуманные слова, как бы тебе не пожалеть о них, – заметила Малефисента.
Соблазн был велик.
«Прокляну его, – прикидывала она про себя. – Превращу эту трескучую фразу “клянусь своей жизнью” в реальность. Сделаю так, что если он причинит Авроре хоть малейшую боль, то сам почувствует боль в три... нет – в пять раз большую! А еще если он посмеет поднять руку на любого обитателя вересковых топей, то сразу на месте упадет замертво».
– Перестань на него так смотреть! – гневно воскликнула Аврора. Подумать только: Аврора – и