Я росла, всеми силами души мечтая стать матерью.
С первым криком моих детей у меня в жизни появилась единственная цель – сделать дочерей счастливыми.
Их отец часто обвинял меня в том, что я отвожу детям слишком много места в своей жизни. И он не просто был прав, он даже преуменьшал: я отвела им ВСЕ ИМЕЮЩЕЕСЯ МЕСТО в моей жизни. Каждый мой поступок был продиктован желанием увидеть на их мордашках улыбку. И в этом вовсе не было никакой жертвенности, на самом деле речь шла едва ли не об эгоизме: делать их счастливыми становилось для меня единственной возможностью обрести счастье самой.
Я обожала годы их раннего детства, когда мы были друг для друга всем. Хлоя, милая моя детка, могла заснуть, только прижавшись ко мне, она посвящала мне все свои рисунки и давала клятвы, что никогда со мной не разлучится. Лили, маленький комик, мастеривший себе накидки из моих юбок и все время требовавший лепечущим голоском страшных историй: «Ну, позалуста, позалуста, мамочка, любимая моя». Наблюдать, как они растут, стало для меня наивысшим блаженством, самым прекрасным, что только может быть на свете.
У меня сохранился полный шкаф вещиц, с которыми я не в состоянии расстаться. Первые пижамки девочек, пустышки, все их рисунки, даже те, которые ни на что не были похожи, «очень миленькие камешки», которые Лили приносила мне каждый вечер, собирая их по дороге, когда мы возвращались из садика, гипсовая повязка Хлои, ползунки, молочные зубы, первые пинетки, мобильник, который напевал им песенки, пока они не заснут: «Баю-баюшки, бай-бай, ну-ка глазки закрывай», и столько еще всего памятного. Я перебираю их редко, потому что меня сразу начинают захлестывать воспоминания. Меня предупреждали когда-то, мол, время летит быстро. Но я и не представляла, до какой степени быстро.
У меня такое ощущение, что все мы сидим в автобусе, который неотвратимо следует по заданному маршруту, общему для всех людей. Там мы встречаемся, теряемся, иногда сближаемся и оказываемся рядом, порой сопровождаем друг друга до конечной остановки. Его движение нельзя затормозить, остановить хотя бы на несколько мгновений… Единственное, что мы можем, – это сделать наше пребывание в нем более или менее приятным.
В этот автобус я вошла тридцать семь лет назад, в то время рядом с моим сиденьем находились два человека: мои родители. Пока из него не вышла мама. Я продолжила путь одна, но отец и бабушка всегда оставались где-то поблизости. Рядом со мной сел Матиас, став моей опорой. Затем появилась Хлоя, а потом Лили.
С тех пор как они сели в автобус, путешествие обрело свой единственный смысл. Несмотря на рывки, ухабы, неприятности и несчастья, я рада, что продолжаю ехать в этом автобусе. Я знаю, зачем я в нем оказалась. Но во мне уже живет предчувствие неизбежной разлуки. Она приближается, все быстрее с каждым часом. Скоро Хлоя сменит место. Потом настанет очередь и Лили. Конечно, я порадуюсь за них, но буду оплакивать себя. Ибо пейзаж за окном утратит великолепие, сиденье покажется неудобным. Да и само путешествие потеряет для меня интерес. Я буду просто смотреть в окно, наблюдая через стекло, как мимо проносится моя жизнь.