Но Косгроу внезапно подал голос первым. Не оборачиваясь, он едва слышно произнес:
– Знаешь, Фрэнк, я так долго был зол на тебя. За то, что ты приехал сюда, свалился на мою голову без спроса. И за то, что с твоим появлением город начал стремительно меняться. Что… что больше ничего не было так, как раньше…
– Никто на самом деле не любит перемен, Дэнни, – тихо ответил я.
Он наконец повернул голову и посмотрел мне в глаза с горькой улыбкой:
– Но они неизбежны. Даже если мы их совсем не хотим.
– Это правда, – я вздохнул и вытянул ноги вперед. – К сожалению.
Фостер оторвался от стены, шагнул к столу, на котором валялась пачка сигарет, резво вытащил одну и поджег, чиркнув спичками. Я впервые видел, чтобы он курил.
В воздухе участка царила какая-то удушливая безысходность. Как будто мы все стояли у постели смертельно больного ребенка, не в силах помочь ему. Просто стояли и молча наблюдали за ним, терпеливо ожидая неотвратимого конца.
– Вы ведь оба знаете, что это Мэри, – проговорил полицейский, и я застыл на месте от неожиданности. – Я сразу это понял, Фрэнк. Есть такие вещи, которые ты чувствуешь каким-то образом, хотя это не поддается логике…
Я молча кивнул. В этот момент я как никто другой понимал, о чем он говорит.
– Когда мы вернулись домой после фестиваля, я понял, что с Мэри происходит нечто странное. Любящий отец не может не замечать таких вещей даже тогда, когда это ускользает от глаз всех остальных. Сначала я старался убедить себя, что все хорошо. Даже начал в это верить сам временами, – его лицо исказила новая горькая усмешка, от которой сквозило болью. – Но притворство не может помочь, Фрэнк… Все это слишком неправильно.
– Как ты понял, что это она? – я посмотрел в его уставшие глаза. – Анна тоже знает?
– Нет, – он покачал головой. – Анне повезло больше, потому что она после праздников всегда очень много работает… Ее почти не бывает дома. Знаешь, я даже завидовал ей сначала. Так глупо, правда?.. Мне казалось, что лучше было бы и мне не догадываться. Но в первую же ночь я понял, что Мэри изменилась… Она была простужена, Фрэнк. Кашляла во сне, а я все забывал дать ей лекарства. В ночь после фестиваля она впервые спала очень тихо. А потом… Однажды утром я предложил ей остаться дома и не идти в школу. Это был наш общий секрет – иногда я тайком от Анны позволял Мэри прогуливать занятия. Она любила оставаться дома: сначала отсыпалась до обеда, а потом рисовала в своей комнате…
– Но она отказалась? – Фостер уставился в лицо Косгроу.
– Она согласилась, – он выдохнул и снова повернулся к окну, за которым правил безучастный февраль. – Но когда я утром вошел в комнату, она не спала. Просто лежала на своей кровати и смотрела в потолок. Обычно Анна делает ей тугую косу на ночь, чтобы волосы не спутывались во сне, но у Мэри все равно по утрам на голове такой бардак… Но в тот день ее волосы выглядели такими аккуратными, Фрэнк. Как будто она совсем не спала ночью – просто легла в кровать и неподвижно пролежала в ней до самого рассвета.