– Боже, звучит по-настоящему кошмарно… – я смахнул со лба выступившие капли пота.
Несмотря на то, что я всю свою жизнь проработал офицером полиции, я никогда не сталкивался лицом к лицу с такой жестокостью и преднамеренными убийствами. Поэтому я понятия не имел, что значит оказаться рядом с остывающим трупом. Или как объяснить все произошедшее ребенку, мать которого зарезали на его глазах.
– Потом появились полицейские, место преступления оцепили, а меня затолкали в одну из машин и сунули в руки стаканчик с горячим какао. Спрашивали меня о всякой ерунде, старались найти контакты моих родственников. А потом я очутился в морге. Там, где обычно забирают трупы. Там это случилось со мной во второй раз. Кажется, тогда была большая перестрелка в одном из столичных банков. И из больницы спустили свежий труп. Его провезли прямо мимо меня на каталке, – Фрэнк принялся копошиться в кармане пальто, а через секунду подкурил очередную сигарету. – В тот же момент я услышал, как тихий женский голос умоляет меня сообщить полицейским о том, что в квартире остался грудной ребенок. Она даже назвала мне адрес. И все просила, просила меня спасти ее ребенка. Это продолжалось до тех пор, пока труп не скрылся за дверьми лифта.
Я ощутил, как по моей спине пробежали мурашки.
Справа уже показалась река, усыпанная снегом. В городе было непривычно тихо и пусто. Казалось, что вся округа замерла в немом оцепенении, готовясь к чему-то плохому.
– И ты сказал им? – тихо спросил я.
– Да, – детектив повел плечами, будто отряхивая с них нахлынувшие воспоминания. – Они решили проверить на всякий случай мои слова, и поехали по указанному адресу. Нашли там младенца, ему было всего несколько месяцев… Она вышла в банк, чтобы обналичить чек и купить еды.
– Ты рассказывал кому-нибудь о своем даре? Рассказал о нем тем полицейским?
– Косгроу, – Фрэнк с укором посмотрел мне прямо в глаза. – С чего ты решил, будто это – дар? С тех пор, как это началось, нормальная жизнь стала для меня недостижимой мечтой… Разумеется, я рассказал копам об этом. Сначала они мне, конечно, не поверили. А потом… В общем, именно так я и стал детективом.
– Ты говорил Фостеру о двадцати четырех минутах, – припомнил я, паркуя машину у полицейского участка. – Ты именно это имел ввиду? Время, на протяжении которого ты можешь слышать мертвых?
– Нечто вроде того. Странно, ты не выглядишь таким уж удивленным, – заметил Миллер. – Если с момента смерти прошло больше двадцати четырех минут, труп становится пустым. В нем больше ничего нет. Если бы я верил в бога, я бы сказал, что по истечению этого срока душа покидает свою физическую оболочку навсегда.