– Чудесно, - сказал Болтун, и его голос теперь звучал у меня над ухом, - из укрытия этой шевелюры я смогу наблюдать любую опасность, а тонкая кожа твоей глупой головы, позволит нам ее, опасности,избежать. Ну же, малышка, посмотрись в зеркало.
Часть про шевелюру была мне понятна, другая, про кожу –
нет, но значение ее мне открылось, когда виски обожгло болью.
– Подойди к зеркалу!
Боль усилилась. Она не была такой уж нестерпимой (в сравнение с безумной Ригель, Болтун оказался зеленым неофитом), но игнорировать ее не получалось.
Он собирается управлять мною таким образом?
Я пошла за ширму под одобрительное бормотание.
– Ну, посмотри, как замечательно я…
Зеркало меня не интересовало, уродством больше, уродством меньше, особой роли это не играет. А управлять собою я ему не позволю. Впрочем, я никому не позволю собой управлять .
Быстрым шагом я подошла к ванне с остывшей грязной водой и опустила в нее голову.
Артефакт булькнул и затих. Я досчитала до ста, разогнулась, глотнула воздуха. Виски кололо, но как–то неритмично.
– Что ты….?
Я нырнула опять .
Во время небольших передышек мне было сообщено, что вода и даже полное отсутствие воздуха не может причинить вреда столь великому и могучему артефакту, что плесканиями в грязной жиже я наврежу прежде всего себе и скоро слягу с мозговой горячкой, хотя отсутсвие у меня мозга может считаться научным фактом,или даже аксиомой, не требующей доказательств, что я трачу драгоценное время, которое могла бы потратить на обучение, что я зловредная пейзанка, не понимающая огромной чести, которая выпала мне в этой жизни, что мне надо…
Я устала довольно быстро. Когда я наклонялась, кровь приливала к голове, когда разгибалась, накатывала слабость.
Сколько ты ещё продержишься, Басти? Пять нырков?
Пятнадцать? Ты слишком выкладываешься. Вспомни, чему тебя учили наставники. Вспомни, как правильно рассчитывать силы.
– Значит так, – начал Болтун, принявший эту паузу за капитуляцию.
Я опустилась на колени и перегнулась через бортик ванны.
Минимальная амплитуда движений. Опустили голову, счет –
четыре раза по двадцать пять, выдох еще в воде, после третьей четверти, выныриваем не полностью,только ртом, длинный полный вдох, разворачиваем легкие, заполняем их. Повторить .
Это был танец, довольно отвратительный, скорее всего, но я даже напевала про себя одну из песенок моего друга
Станисласа Шарля Доре, поэтому да, это был танец.
– Басти!
Как и когда в комнате появился Караколь, я не заметила. В
голосе фахана звучала неподдельная тревога.
– Что случилось, милая?
«Меня пытается подчинить артефакт цвергов! – подумала я со всхлипом. – Уничтожь его! Ты ведь сможешь? Твоя сумасшедшая королева не лишила тебя остатков колдовства?»