Я был уверен, что я первый, кого сегодня вырвали из небытия реалии меркнущего мира, но едва начав спускаться по ступеням вниз, я услыхал тихое бормотание старца – хозяина таверны. Сначала мне показалось, что он что-то едва слышно напевает себе под нос, но, очутившись на первом этаже и увидев его встревоженное лицо, я понял, что ошибся.
– Что-то случилось? – довольно холодно бросил я, направляясь к дымящемуся кофейнику.
– Да, – печально проскрежетал дряхлец. – Даже не знаю, как и сказать…
– Если вдруг Барри замерз насмерть этой ночью от того, что для него не нашлось теплого уголка в пабе, то я ни в чем вас не виню.
– Что вы, – ошарашено отмахнулся хозяин таверны, вскинув вверх свою засохшую ладонь, – для меня нет ничего важнее, чем довольные клиенты. Я постелил вашему товарищу в своей спальне, поближе к обогревателю… Оказалось, что у вашего друга очень сильно мерзнут ноги.
– Он мне не товарищ и не друг, – резко ответил я.
А затем я невольно хмыкнул, представляя себе опечаленное лицо одутловатого инспектора, которому пришлось коротать ночь в компании доисторического владельца заведения, да еще и без привычных благ – без горячей воды и без свежих газет. Для Барри это наверняка стало настоящей трагедией.
– Мне казалось, вы с ним близки, – удивился старец, наморщив свой сухой лоб. – Мистер Баррисон так тепло о вас отзывался…
– Все так думают, но это далеко от истины, – заверил я его. – Так что там за нехорошие известия?
– Ах, да… Мне так жаль, мистер Колд…
Он протянул мне какой-то смятый листок, похожий на жеваную заметку из несвежего журнала. Я машинально развернул бумажку и отметил, что я оказался прав – это была страница из какого-то ветхого издания, которое, должно быть, давно окончило свое существование. Однако поверх печатных отсыревших букв кто-то начертил несколько предложений от руки.
– Что это? – спросил я, бросив на дряхлеца быстрый взгляд.
– Записку принесла Карла. Она явилась посреди ночи вся в слезах… Она мало что говорила, попросила отдать вам эту записку. Ее муж, этот бедный мальчик… Никак не вспомню его имени… Он покончил с собой в минувшую полночь.
Плечи хозяина таверны печально поникли, отчего стали казаться еще более хрупкими и угловатыми. Несколько мгновений он участливо глядел на меня, ожидая, по всей видимости, какой-то реакции, но затем повернулся и пошел прочь, скрывшись за чередой кухонных шкафчиков.
Я опустил глаза вниз и уткнулся взглядом в корявые буквы: «Приходи на мои похороны, детектив. Многое становится понятным только после того, как ты умрешь. Я люблю тебя, Карла» – прочел я про себя.