— Я могла бы то же самое сказать о пане Викторе, — недовольно отрезала она. — Это вы обещали нас просветить вестями из столицы. В самом деле, пан Виктор, как откликнулись на варшавские события в Петербурге?
Этот вопрос интересовал всех присутствующих. Разговоры умолкли, и все взоры обратились к молодому Сурвиле. Он опустил глаза, как бы собираясь с мыслями, но минуту спустя заговорил спокойным голосом:
— Только, господа, не ждите от меня длинного, продуманного доклада. Хотел бы в непринужденной беседе ознакомить вас с тем, что произошло в Петербурге и еще кое-где. Поэтому, пожалуйста, если у кого возникнет желание — перебивайте, переспрашивайте, делайте замечания.
Никто не отозвался, только старый Сурвила шутливо предостерег:
— Но уж, милый, не привирай!
И Виктор принялся рассказывать о петербургских студентах из Литвы и Польши. Изумились слушатели, узнав, что они составляют третью часть всего столичного студенчества. И все, за малым исключением, готовы выступить с оружием в руках, когда наступит решающий день.
— А много ли там литовцев? — спросил Шилингас.
— Немало, но точно не скажу. Знаю Валерьяна Врублевского, он в прошлом году кончил Лесной институт. Знаю поэта Антония Сову, вильнюсца Бронислава Зелесского, жемайтийца Ионаса Станявичюса — родственника поэта Симанаса Станявичюса, белоруса Кастуся Калиновского, в прошлом году окончившего юридический, и еще немало замечательных юношей.
— Есть такие и в московском, киевском и дерптском университетах, — добавил Мацкявичюс. — В киевский попадают и крестьянские дети. Я сам там побывал. А сейчас в Киеве учится сын крестьянина Миколас Бальсис. Без сомнения, есть и другие. Извините, пан Сурвила, мы уклонились от темы.
— Студенты-литовцы есть повсюду, — согласился Виктор. — Отрадно, что появляются и студенты из крестьянской среды. Им, господа, в будущем предназначена большая и важная роль в судьбах нашего края. Но теперь разрешите — я продолжу о Петербурге.
— Просим, пан Виктор, — отозвалось несколько голосои.
— Среди молодежи наиболее патриотично и, так сказать, мятежно настроены молодые офицеры генерального штаба, инженерной и артиллерийской академий. Их революционная группа возникла еще в 1858 году и возглавляется Сигизмундом Сераковским и Ярославом Домбровским. Перед самым моим отъездом из Петербурга был создан военный комитет. Один его представитель вместе со мной приехал в Вильнюс, другой направился в Варшаву. Есть еще одна группа революционных деятелей. Обе поддерживают связь не только между собой, но и с русскими оппозиционными интеллигентами, в России и за границей. Да будет вам известно, что Сераковский, офицер генерального штаба, пользуется большим доверием военного министра Милютина. С прошлого года уже дважды побывал в заграничных командировках для изучения вопросов реорганизации армии. Это человек необычайных способностей. Во время своих поездок он установил связи с Герценом и Мерославским, с Гарибальди и Мадзини. Он близко знаком с Чернышевским.