— Если бы не этот Абелев сынок…
— Ладно, ладно, Балюлис. — Председателю надоел пустой разговор. — У тебя вроде корова есть?
— А как же? Хорошая корова, два ведра дает. У меня скотина должна быть скотиной!
— Один останешься, держать будешь или продашь?
Затянутая ряской тяжелая вода обнажилась, заколыхалась. Правда, до дна тот пруд и теперь взглядом не пробуравишь. Неужто купит корову? Может, надо было сказать, что больше молока дает?
— Не знаю. Бабы помогать обещали. Сена я припас, — объясняет Лауринас.
— Колхоз возьмет, деньги — через сберкассу. И никаких тебе забот, Балюлис.
— Надо подумать.
— Думай поскорее. Для нас твоя корова в убыток, на мясо берем. Заступница у тебя больно хорошая. Если бы не бригадирша…
— Как же, с дитячьих лет знакомая. За яблочками прибегала, в округе мало у кого сады-то были… — начал было с гордостью рассказывать о своих деревьях Лауринас, однако остановил суровый, нацеленный куда-то над его головою взгляд. Старик провел рукой по волосам — не затесался ли в редкий пушок клочок сена? Ничего не нащупал, а председатель продолжал смотреть, будто увидел сидящую бабочку, и Статкуса пронзила мысль, что взгляд его притягивает тот самый, мелькавший уже знак: «Продается усадьба».
Что-то недоброе почудилось и Лауринасу, поспешил отдать Чернуху, из-за которой еще долго мог бы торговаться. Не цену бы набивал — цена твердая, заранее известная. Но когда у тебя покупают корову, ты важное, уважаемое государством лицо. Дураком надо быть, чтобы не подорожиться.
— Придется продавать. Никуда не денешься. И Петронеле велела.
— Умная у тебя жена, Балюлис. Значит, договорились? — Мысли председателя вернулись к корове.
Жар ударил Лауринасу в глаза, снова тянул с ответом. Корова, корова… Что мне корова, если жены нет? Все ты можешь, председатель, сделай так, чтобы снова она застучала своей палочкой, а? Не сделаешь. Никто не сделает…
— Пришлю грузовик. Не придется самому мучиться. — Председатель встал, но так, словно еще не все выложил.
— Спасибо тебе, председатель, спасибо! — кланялся и благодарил Лауринас. — Точно, никуда не денемся. Надо. Может, обмоем? Стопочку, чтоб дорога не пылила.
— Ну, будьте здоровы! — принял стопку председатель и поставил пустую. Не присаживаясь больше, вынырнул из кленового плена. Ветви хлестали по крепкой, обтянутой кожей спине.
— Не успеваю обрезать! Невиданной пышности дерево, — извинился Лауринас.
Возле «газика» председатель выпрямился, медленно обвел взглядом строения, сад, даже край неба над зубцами елей.
— Где тут успеешь, когда такие заросли, — ответил он, отводя от Лауринаса глаза — дремлющие пруды. — Надумаешь усадьбу продавать, тоже дай знать.