Поэтому нет ничего удивительного, что Гриша не совсем правильно вспомнил философский закон то ли выведенный, то ли придуманный, старым немецким философом. Он был молод и бескомпромиссен, полагая, что зная математику, можно освободить себя от изучения философии. Возможно именно поэтому кандидатуру Григория отклонили в комсомольской организации. Возможно поэтому он успешно поступил в московский технологический университет - на самый сложный факультет самого сложного университета.
Степной варвар американского происхождения, по имени Дэн Перес - будущий великий хан и потрясатель вселенной, а пока лишь вождь небольшого племени в пару сотен грязных дикарей - довольно улыбался.
Стоило прилюдно перерезать горло самому нерасторопному боту, как остальные забегали с утроенной скоростью строя большой шатёр для вождя. Похоже дополнительно сработали взятые способности "сатрап" и "бьёт - значит любит". Тело уже убрали, а кровь забросали сухой травой, но Дэна ещё немного потряхивали. Его дядей был могущественнейший Майкл Перес, глава службы безопасности одной из шести корпораций и это накладывало свой отпечаток. Хотя до того, как Советы затеяли эту историю с новой спартакиадой, он не часто видел дядю.
Дэн с рождения имен всё необходимое для обучения самым разным навыкам. Он понимал, что племянников и племянниц у Майкла Переса будет с два десятка или ещё больше. Это понимание прекрасно мотивировало амбициозного юношу. Он категорически не желал довольствоваться ролью какого-нибудь помощника или заместителя руководителя где-то на середине корпоративной иерархии. Дэн знал, что способен на большее и из всех сил старался показать это дяде. То, что он находится здесь и сейчас доказывало - усилия не были напрасными.
Дэну приходилось своими руками убивать кроликов, свиней и даже лошадей. Обычно он использовал огнестрельное оружие, но пару раз его заставили поработать тесаком, чтобы мальчик не боялся крови. А вот людей Дэну пока ещё убивать не приходилось.
Хорошо, что вокруг нет людей, только боты.
НПС, программы и не более того.
И всё-таки его заметно потряхивало. Ни в одной из игр полного погружения, а он имел возможность поиграть в несколько таких, не находилось и десятой доли той достоверности, что обрушилась на него сразу после погружения в эту игру. Здесь всё было слишком реальным, слишком настоящим. Любой из бегающих сейчас дикарей по степени прорисовки мог сравниться с наиболее знаковыми фигурами других игр - королями, императорами, предводителями армий. И ладно бы только прорисовки - они и вели себя как настоящие люди. Как будто каждым из них, в каждый момент времени, играл настоящий человек или искусственный интеллект.