Колесам тоже досталось — резина свисала клочьями, и ехал я только благодаря специальным вкладышам в эти покрышки. Да и сами покрышки были не простыми, армированными то ли стальной, то ли кевларовой сеткой. Их крепко побило, но в общем и целом покрышки сохранили свою форму. И я на них ехал! Еще раз — мое уважение фирме, которая создала из простого мерса этот танк. Если бы не он — мне скорее всего пришел бы конец.
Безумная операция. Типичная самурайская тупая операция, которая должна была закончиться моей смертью! Но так как я идиот, душевнобольной, то как и положено закону Кармы — судьба мне благоволит. «Блаженны нищие духом. Их царствие небесное». Нет, в царство небесное я пока не собираюсь, но был очень и очень к этому близок. Дурак.
Никто не видел, как я выбираюсь из кучи железа, ранее бывшей мерседесом. Никто не обратил внимания на то, как некий тип в костюме с дипломатом в руке, шагает по улице по направлению к трамвайной остановке. Кому какое дело, куда шагает этот человек? Идет себе, да идет. И пусть спокойненько идет дальше.
Я проехал на трамвае пять остановок, выйдя из нещадно громыхающего и воняющего блевотиной вагона возле небольшоготоргового центра. Здесь обязательно должны обитать таксисты, обсиживающие любое проходное место, как мухи кучу дерьма.
Через десять минут после того, как покинул гостеприимный и вонький электротранспорт, я уже сидел в белой семерке, рядом с мужиком лет пятидесяти, судя по физиономии и умению «заряжать» цену — старым, тертым жизнью таксером. Торговаться с таксистом не стал — сразу отдал требуемую сумму и расслабился, положив на колени порядком побитый дипломат. В салоне пахло приторной «вонючкой», как водители в просторечии называют ароматизатор, призванный заглушить запах древнего, пережившего пяток хозяев автомобиля, магнитола пела что-то позитивное из старых советских песен, и я меня наконец-то стало отпускать. Я даже чуть не задремал, убаюканный мягким ходом продукта советского автопрома, и только когда «семерка» резко тормознула, так, что я едва не врезался головой в спинку переднего сиденья (я сел сзади), очнулся, и снова перешел в боевой режим — «на щелчке».
— Сука! Чего ты творишь, тварь! — выругался таксист, и тут же в поле зрения оказались трое мордоворотов в тренировочных штанах и олимпийках — типичные то ли борцы, то ли качки — молодые парни лет по двадцать, коротко стриженые, не изувеченные следами интеллекта на одухотворенных лицах. Я невольно вспомнил, как однажды при Янеке сказал, что где-то видел лицо некого парня, вот только никак не могу вспомнить, где именно. И тот сказал, что скорее всего я видел его на банке свиной тушенки. И мы тогда хохотали всей нашей командой… Ах, ребята, ребята…все как-то плохо вышло…очень плохо! Не того я хотел! Зря я вас втянул в это дело, зря…