– Это было бы крайним проявлением тупости, – бурчит Икер.
– Потому мы приняли волевое королевское решение поплыть на шхуне.
Глупо, конечно, но у меня перехватывает дыхание.
– Мы вчетвером и больше никого?
– Безусловно, – Ник кивает. – При условии, что мы отчалим до того, как мои родители прознают об этом плане.
Я чувствую прилив радости. Мы вчетвером на лодке целый день. Смеемся, поем, едим. А потом наряжаемся и танцуем всю ночь напролет – достойное завершение Литасблота и прекрасное начало новой жизни. Камень, оттягивающий мой карман, подсказывает: все идет правильно.
– Превосходно.
Когда я вернулась, Аннамэтти уже проснулась и оделась. Она стояла у окна, разглядывая синюю морскую даль. И, несмотря на голубое небо и заливающие комнату лучи солнца, было заметно: девушку что-то тяготит. Неудивительно. За этот день – точнее, за следующие шестнадцать часов – решится вопрос жизни и смерти.
Она стоит неподвижно и не оборачивается на звук открывающейся двери и моих шагов. Не спрашивает, где я была. Но проходит минута. Аннамэтти наконец начинает говорить.
– Отсюда такой прекрасный вид на море, – восхищается она, поворачиваясь ко мне. – Жаль, я никогда не смогу вернуться. И не смогу остаться здесь. Ох, Эви. Мне не следовало выходить на сушу.
Ее голос дрожит. Русалка закрывает лицо руками.
Сейчас неподходящее время для подобных разговоров. Никаких «мне жаль» и «мне не следовало».
– Я знаю, что делать, – говорю я.
– Нет, – она поднимает глаза. В них читается гнев. Девушка говорит надломленным голосом:
– Я тебе говорила. Ты не можешь использовать приворот, Эви. Ты не понимаешь, как это работает! Что же я наделала. Что же я…
– Нет, знаю, – я подхожу на шаг ближе, решительно расправив плечи. – И если Ник ничем не может тебе помочь, то я могу. Я нашла нужное заклинание. Между нами говоря, ты сможешь остаться здесь. Я точно знаю. Я все просчи…
– Нет. Ты. Не. Знаешь. – Она нависает надо мной и хватает мои запястья. На ее ангельском лице проступают темно-красные пятна. – Не важно, какое ты там выдумала заклинаньице. Магия не примет ничего, кроме обещанного ей. Нет, нет, нет…
Но вдруг ее боевой настрой испаряется. Аннамэтти пошатывается и начинает оседать на пол. Я подхватываю ее и пытаюсь смягчить удар, когда мы падаем на каменный пол в ворохе шелков и золотых нитей.
Она опускает голову ко мне на колени. Плечи девушки содрогаются крупной дрожью. Она начинает выть. Бесслезно. Но я уже привыкла. Я нежно кладу руку ей на затылок и начинаю гладить подругу по волосам. Я делаю глубокий вдох, чтобы голос звучал ровно и спокойно.