– Урда, если ты меня слышишь, передавай привет отцу, где бы он ни находился в водах Эресунна. Береги его и верни ко мне живым. Тебе он не нужен. Пожалуйста, не забирай его просто потому, что это в твоей власти.
Перед моим мысленным взором встает лицо Анны – открытое и озаренное смехом. Таким оно и было, прежде чем подругу забрали волны. Я загоняю этот образ в глубину моего сознания вместе с посетившими меня утром мыслями. Мне стоит относиться к жизни, как Аннамэтти и Икер, и в полной мере наслаждаться каждым отведенным мне днем.
Я разворачиваюсь и направляюсь обратно в сторону замка.
Поначалу я его не вижу, потому что смотрю на окрашенные рассветом в розовый облака. Но потом из тюльпанового сада до меня доносится мягкий гитарный перебор. Снова та песня со дня рождения.
– Ник? – он поворачивает ко мне голову, отводя взгляд от моря. Ник сидит на каменной скамье в тени дерева. Уменьшенная версия его статуи, возвышавшейся неподалеку в саду. Ночная рубашка из муслина смята. Запутанные волосы зачесаны назад рукой.
– Ты пришел сюда с утра, чтобы позволить птицам достать остатки пирога из-за твоих ушей?
– Вообще-то я вчера принял ванну.
– Значит, ты здесь, чтобы поразмышлять над тем, как обставить Икера в беге с камнями.
Ник сгибает руку в локте и щупает свой бицепс.
– Вот мой план, миледи.
Я щипаю друга за руку. Потом мы некоторое время сидим молча. Розовое рассветное небо приобретает оранжевый оттенок с вкраплениями золотого. Эта палитра говорит о том, что скоро небосвод станет привычно голубым и солнце полностью покажется из-за горизонта.
Ник убирает съехавшую на лоб прядь и смотрит на камни под нашими ногами. Он делает глубокий вдох и поднимает на меня глаза. Кажется, я сейчас узнаю ответы на некоторые возникшие у меня этим утром вопросы.
– Эви… – начинает он. Мое сердце обрывается, уловив скорбные нотки в его голосе. О, нет. – Эви, ты правда целовалась с Икером?
Сердце замирает. Я сижу, сжав челюсти. Я даже не знаю, что ответить. Я не готова обсуждать наши с Икером отношения. Во всяком случае не с Ником.
Я смеюсь и толкаю его локтем в ребра в надежде, что смогу отшутиться.
– Самый интересный вопрос: поцеловал ли ты Аннамэтти?
Я ожидаю, что он покраснеет. Скажет «да». Признается. Тогда у Аннамэтти появится шанс остаться – выжить – и заполнить пустоту в наших душах.
Вместо этого он морщит нос, как будто почувствовал неприятный запах.
– Конечно, нет. Может, я и романтик, но уж точно не хам. Я не, не…
– Икер? – мой голос звучит более сердито, чем я рассчитывала. Но внутри у меня какое-то странное ощущение. Горячее, похожее на разочарование – и не только в адрес Ника за явное презрение, с которым он говорит об Икере. Мне стыдно за то, что