Вдруг у девушки подкосились ноги, и она оперлась на Гвоздева.
– Что-то мне нехорошо. Голова сильно кружится, туман и…
Девушка замолкла на полуслове, ее шлем лязгнул о нагрудник Гвоздя. Он подхватил ее безвольное тело на руки.
– Крепкая девчонка! Я такую дозу сделал, что она два часа назад должна была отрубиться, – покачал головой Мефодий.
В каком бы секрете не провожали героев, но праздничный обед им все-таки устроили. На котором в бокале Ласки совершенно случайно оказался мощный, но совершенно безвредный транквилизатор, приготовленный лично Мефодием.
Из толпы провожающих вышел майор и встал возле Гвоздя, протянув руки.
– Давай.
– Погоди, – Гвоздев крепко прижал девушку к себе. И пускай их разделяла броня доспехов, эти мимолетные ощущения Гвоздев захотел накрепко запечатлеть в своей памяти.
– Головой отвечаешь, – он передал уснувшую Ласку Максиму. Тот не стал разводить пафосные речи и просто кивнул.
Тройка героев поднялась по трапу к входному люку корабля. Перед тем, как в него зайти, Гвоздев обернулся.
– Братва, что-то у вас и в прям кислые лица. Хоть вместо лимона в чай окунай. Мы вернемся, мы обязательно вернемся. И все будет вот так! – Гвоздь поднял кисть с оттопыренным вверх большим пальцем.
Звездный маршал Андрей Гвоздев стоял, широко расставив ноги и выкинув правую руку вверх. В небо тыкала своеобразная «вилка», он показывал жест в форме буквы V. Виктори, победа! Средний и указательный пальцы были начищены до зеркального блеска и сияли на солнце будто маяк. Каждый год повторялась одна и та же история, за месяц до выпуска из академии, несмотря на все запреты, десяток самых отчаянных сорвиголов угоняли челнок, зависали на высоте восьмидесяти метров и отрыв люк, надраивали бронзовые пальцы статуи ультразвуковыми полировщиками. Ни угрозы об отчислении, ни постоянное патрулирование не могли справиться с более чем вековыми традициями и на торжественной церемонии выпуска летчиков-кадетов Звездный маршал всегда «светил» двумя пальцами. Считалось, что это приносит удачу выпускавшемуся курсу. Если пальцы Гвоздева не сверкали отполированной бронзой, значит стоит ждать беды, перемелет мясорубка Великой Галактической весь выпуск кадетов в кровавый фарш.
«Хотя и так один из трех новичков погибает в первом настоящем бою. Полируй маршала не полируй, статистика упряма наука», – пронеслась невеселая мысль в голове кадета-выпускника Клима Акимова. И гибли молодые пилоты не из-за недостатка выучки, а из-за того, что бои с чази и «жестянками» носили беспощадный характер. Слуги криссов не принимали капитуляций и пленных не брали. Да и люди рубились с ними до последнего вздоха и последнего патрона. Обе противоборствующие стороны если и ввязывались в сражение, то бились на уничтожение, предотвращая бегство противника с помощью антипробойного поля. Какие там истребители, кто считает потери москитного флота, когда земляне только в битве за Процион потеряли одиннадцать ударных носителей и четыре линкора. Именно из-за этого катастрофического поражения курс Клима выпустили раньше, запрессовав в последний год обучения два года нормальной программы.