Привратница даже сейчас, погруженная в свои переживания, помнила, что разговаривать с господами следует только работая; она поставила воду на газ. В раковине еще лежала немытая обеденная посуда. «Уж коли я здесь, прополосну, что ли, — сказала она и с явившегося ей во сне барина, который был точь-в-точь таким, как в те времена, когда они жили около Крепости, и которого будто бы первым увидел дядюшка Бёльчкеи, вышедший вынести мусор, опять постепенно вернулась к тому, что ныло у нее в сердце. — «Глянь-ка, Кати, кто к нам пришел-то», — говорит мне мой муженек. (И муженек ее, вот что главное, был точь-в-точь такой, как когда-то.) Вы ведь и сами помните, Агика, хоть совсем еще были девочкой, как мы тогда жили, — терзала она свое и без того истерзанное сердце сладкой мукой сопоставления безутешного «сейчас» и туманно-далекого «когда-то». — Мы с ним то и дело бороться принимались, помните? Вы однажды расплакались даже, думали, это мы всерьез. А в субботу вечером вместе ходили в корчму, один раз и вас взяли, помните, потому что барин с барыней в театр ушли. Корчма тогда была на углу, где улица Донати сходится с улицей Ференца Толди. Мы вам леденец купили у лоточника, длинный такой, из ячменного сахара… да только вы все равно проговорились, господи, вы же такая еще были маленькая». Агнеш действительно помнила кое-что: корзину лоточника, скандал, разразившийся дома, и даже свой стыд, когда тетя Кати корила ее за предательство. Поток воспоминаний прерван был громким дребезжащим звоном: из рук тети Кати выскользнула терка и, произведя удивительный для своих размеров шум, запрыгала по каменным плиткам. Обе в испуге подняли взгляд на дверь, ведущую в комнаты, словно находиться в кухне им было строго запрещено. Из глубины квартиры ответила удивленная тишина, затем скрип двери: их услышали. «Это вы, Кати?» — послышался голос из столовой. Случалось и в иные дни, хотя и все реже, что привратница по привычке заходила помыть посуду и прибраться, зная, как барыня ненавидит мытье посуды. «Я», — ответила Кати, глядя на Агнеш, и, склонившись над раковиной, принялась усердно прополаскивать чистую уже тарелку. Видно, в этом «я» прозвучала все же какая-то неуверенность, так как хозяйка не возвратилась, успокоенная, к своему гостю, как, судя по оставленной открытой двери, собиралась было, а приблизилась еще на одну дверь, словно желая удостовериться, что голос из кухни не обманул ее. Но тут уже и Агнеш двинулась в комнаты, ей навстречу, прижав к себе книги, словно в эту минуту вошла в квартиру. «Ты?» — удивленно взглянула на нее мать. «Билетов в кино не досталось», — смущенно ответила Агнеш, идя рядом с матерью к бывшему кабинету, который после мобилизации отца стал ей вроде учебной комнаты.