18 августа 1998 года,
Владивосток (Приморский край, Российская Федерация)
Она была одна, совсем одна на этой, богом забытой планете. Владивосток оказался городом пыльным и каким-то недостроенным. И в архитектурном, и в житейском смысле. А до родного Гременца было почти восемь тысяч километров. И все это пространство, протянувшееся через два огромных материка, тоже было совершенно недоделанным. Если не в смысле недостроенности, то уж неустроенности — точно.
Руслана украдкой посмотрела на свои пальцы. Они уже не дрожали. Все-таки, брать себя в руки она научилась. Отец научил. Милый, добрый папа!.. С которым она познакомилась только тогда, когда ей стукнуло пятнадцать, а Андрея Владимировича Барбикена выпустили, в конце концов, из воркутинских лагерей. Был самый разгар перестройки, в воздухе носился запах свободы — во всех смыслах свободы — и взъерошенная девчонка-подросток, затянутая в черную кожу и обвешенная металлическими цепями, недоверчиво разглядывала худого, какого-то высушенного, мужчину, неуверенно замершего на пороге их квартиры.
— Ну, здравствуй, дочь! — сказал он тогда.
И вот это мужское «дочь», а не бабушкино сюсюкающее «внученька», не жалеющее дедово «дочка», поразило тогда Руслану. Словно ее, растерянную, вдруг крепко сжали крепкие мужские руки. Надежные руки. Маминых она не знала. Мама умерла, когда ей было всего полтора года.
Вздохнув, Руслана посмотрела в конец коридора. Где там, за стеной, раскинулась панорама под красивым названием «Бухта Золотой Рог». Море у Владивостока было гораздо симпатичнее города. «Не море никакое не Японское, — поправила себя Руслана, — а океан». Тихий океан. Pacific Ocean. Ocean of Pacific. Мирный океан. Океан мира. Распахнутый, как небо, и к суматошной Америке, и к беспечным полинезийским островам, и к далекой, немного таинственной, Австралии.
Эта распахнутость была похожа на начало бесконечности. И Руслана Барбикен зябко передернула плечами, представив себя балансирующей на краю этой самой бесконечности вместе с домами, трамваями, сопками и, вскинувшем к ней руки, горнистом памятника борцам за власть Советов в Приморье. На каком же еще краю она сама балансировала? Сейчас ей это объяснят.
Девушка взглянула на часы: в краевом отделе ФСБ она находилась уже около пяти часов. Экипаж давно отпустили, только вот ее маринуют, то вызывая в кабинет, то прося подождать пару минут в коридоре. Ну, как же — иностранка!.. Пятнадцать минут назад Руслана не выдержала и высказала все, что думает по этому поводу заезжему московскому чину, срочно, наверное, прилетевшему из столицы.