– А что я могу сделать? И кому я могу что-то сказать?
– Не знаю. – Посмотрела на него. – Извините, я могу закурить?
– Конечно. – Он придвинул пепельницу.
Она достала из пачки сигарету, прикурила от своей зажигалки. Сделала несколько затяжек, помахала рукой, разгоняя дым.
– Извините еще раз. Но вы можете сделать одну вещь.
– Какую?
– Найти убийц моей дочери. И моего внука.
– Но…
Пока он подбирал слова, она, взглянув на него в упор, покачала головой:
– Никаких но. Если вы порядочный человек, вы возьметесь за это.
Положив сигарету в пепельницу, достала из сумочки сверток. Молча положила на стол.
– Что это? – спросил он.
– Здесь все мои сбережения. Восемнадцать тысяч долларов.
– Вот что, Нина Николаевна. – Он выдержал паузу. – Уберите, пожалуйста, эти деньги. Я их все равно не возьму.
– Нет, возьмете. Я знаю, вести такое расследование трудно. Но вы должны им заняться. Должны, вы понимаете, Павел Александрович?
Он знал, что не сможет ей отказать.
– Хорошо, я попробую заняться этим расследованием. Но деньги ваши я все равно не возьму.
– Почему?
– Потому что я уже получил двадцать тысяч долларов – от Юлии.
– Я знаю это.
– Вот и хорошо. Я, кстати, собирался вернуть их вам.
– Не нужно мне ничего возвращать. Оставьте себе деньги Юлии. И возьмите мои.
– Но я не могу этого сделать.
– Почему?
– Да перестаньте, Нина Николаевна. Потому что так дела не ведутся.
– Дела… – Взяв потухшую сигарету, Боровицкая чиркнула зажигалкой. Затянувшись, посмотрела на него. – Павел Александрович, извините – какие могут быть дела? Нет никаких дел. Я потеряла все, поймите это. И… – Затянулась. – Даже если вы не найдете убийц, но будете их искать, мне будет легче. Понимаете?
Он понимал это. Хотя и не хотел говорить, что понимает.
– Главное, чтобы вы их искали. Если вы начнете их искать, я буду знать… Я хоть буду знать, что есть один человек на свете, который этим занимается. Это будет надежда. Не отбирайте у меня надежду, пожалуйста.
– Хорошо, Нина Николаевна. Я берусь за это дело. Но мы должны с вами кое-что обговорить – здесь, пока вы не ушли.
Усмехнулась:
– Пока я не ушла… Боитесь, что меня тоже задушат? Как Юлечку?
– Нина Николаевна…
Он испугался, что у нее снова начнется истерика, – ее губы мелко дрожали.
– Боитесь, боитесь, вижу. Дорогой Павел Александрович, меня не задушат. А если задушат, я буду даже рада.
– Перестаньте.
– Да нет, я в самом деле буду рада, потому что перед смертью смогу плюнуть им в рожу. – Притушила сигарету, от которой остался один фильтр. – Ладно, спрашивайте. Что бы вы хотели знать?
– Я боюсь за ваши нервы, Нина Николаевна.