Утки начинают стремительно метаться, изо всех сил машут крыльями, громко тревожно крякают. Некоторые, набрав скорость, плывут прямо на собаку. В полуметре от неё одна кряква ныряет под собаку, та за ней. Вторая утка сходу делает низкий подлёт «свечкой», резко сворачивает в сторону и, тут же шлёпаясь, садится на воду за спинами других собак. Отвлекает их на себя так, чтобы разорвать собачью блокаду. Когда образовывается брешь, утки устремляются в неё врассыпную. И начинаются индивидуальные гонки. Работая ногами изо всех сил, утки несутся по воде подальше от кладок. Плывущие собаки гонятся за ближайшей из них. Если собаки догоняют, утка пытается спрятаться в протоке за кочками. Здесь ноги собак путаются в густых водорослях, и они отстают. Так продолжается до тех пор, пока собаки не выбьются из сил. Посрамлённые и обессиленные, они возвращаются к берегу, отряхиваясь от воды и водорослей. У берега, некоторые из них находят оставленные кладки и вознаграждают себя: повиливая хвостом, поедают утиные яйца.
Но у крякв есть более грозный враг – вороны, которые чёрной тучей слетаются в это время на пойму-болото. Они по-хозяйски разгуливают здесь, деловито перелетая с кочки на кочку, издавая своё зычное – «карр! …карр!» После их нашествия остаются разорённые утиные гнёзда с разбитой яичной скорлупой. А на воде всё чаще и чаще можно увидеть уток, покинувших свои разоренные гнёзда, и селезней, по инстинкту возвращающих самок к местам кладок. Только когда вороны садятся на свои гнёзда высиживать потомство, на речке наступают тишина и покой.
В конце мая – начале июня среди одиноких пар уток появляются первые кряквы-самки, которым удалось получить потомство. Постепенно, вплоть до июля, выводков становится больше, в каждом от 4 до 8 утят. Сначала утята, издающие «пи-пи…пи-пи», копошатся в густых зарослях осоки и камыша, держатся среди кочек и коряг, на мелководье, где кормятся ряской, клубнями и корневищами водных растений. Затем самка выводит подросших утят на границу зеркала речки.
Время к вечеру. Любуемся выводком пуховых утят, кормящихся у кромки русла речки. Вдруг одинокая кряква-самка, сидевшая неподалеку на кочке, встала и замерла. Вытянув шею, издала «кря-кря!..кря-кря!..кря-кря!» Ей тут же ответила другая утка, плававшая ниже по течению. Нам показалось, что они объявили по речке тревогу. Но что могло вызвать их беспокойство? Кругом тихо, пустынно. Только лучи заходящего солнышка играют разноцветными бликами в неспешном течении речки.
Неожиданно там, где русло расширяется, что-то всплыло, не образуя волны. Туда напряженно смотрит утка, первая издавшая «кря!» Присмотрелись и мы: плывёт что-то похожее на крысу. Она то – погружается в воду, то всплывает, то медленно плывет вдоль извилистой кромки русла то у одного, то у другого берега. Спокойно проплывает мимо нас. Так это же ондатра! Рыже-ржавого окраса коварный злобный зверёк с торчащими усищами, маленькими глазками-бусинками и ушками на затылке, с чёрным длинным хвостом.