Ощутив на своих губах его взгляд, тяжестью оседавший где-то глубоко в сердце, сказала:
— Пожалуйста, ваша светлость. Я не буду упрощать вам задачу. Хотите раздеть — раздевайте.
В глазах Огненного сверкнула злость, а потом они потемнели, как ночное небо в летнюю грозу, разрываемое вспышками молний.
— Ну что ж, — усмехнулся он и, прежде чем я успела отшатнуться, дернул за ленты сорочки, сплетенные на груди.
Даже через ткань (впрочем, тканью это полупрозрачное нечто можно назвать с большой натяжкой) я ощущала прикосновения тальдена, горячие и неспешные, отзывавшиеся глухой яростью и дрожью во всем теле. Сначала он коснулся плеч, дрогнувших под тяжестью его ладоней, потом груди, по которой Огненный в бесстыдной ласке провел пальцами, повторяя ее очертания.
На мои губы он больше не смотрел, сосредоточившись на чем-то более для себя интересном.
— Под повязку заглянуть не желаете?
Ноль эмоций. Его тагрова светлость продолжал скользить по мне взглядом, выбивая из меня последние крупицы спокойствия.
— Нравится? — полюбопытствовала я, когда молчание стало совсем невыносимым.
— Неплохо. У тебя красивые волосы, Риан.
Ну да, и именно от волос он сейчас не может оторвать глаз.
Сорочка, повисшая на бедрах, его стараниями скользнула на пол, и у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди от гнева. Не знаю, как сдержалась и не влепила мерзавцу пощечину за этот бесстыдный осмотр.
Пялится так, словно я какая-нибудь кобыла, приобретенная для разведения породистых жеребцов!
Но вместо того, чтобы дать волю чувствам, я перешагнула через облако ткани, жалея, что волосы, которыми якобы заинтересовался Огненный гад, откинуты назад и не могут скрыть мою наготу.
Судя по выражению лица Каррая, он тоже жалел.
О выборе наказания.
— И что теперь?
— Ты совсем меня не боишься? — сощурился мужчина. Теперь он смотрел мне в глаза, и от этого глубокого внимательно взгляда стало еще жарче, чем мгновения назад, когда он бесстыже изучал меня, дотрагиваясь пальцами.
Знал бы он, как мне сейчас страшно, возможно, удовлетворился бы достигнутыми результатами. Но страх показывать я не собиралась.
— Вы ведь мой муж. — Я скользнула рукой по груди тальдена, по вырезу белоснежной рубашки и вниз, чтобы почувствовать, как крепкое тренированное тело под ладонью напрягается, становится твердым как камень. — С чего бы мне вас бояться?
Убеждая себя, что Каррай не переступит черту дозволенного, а проучить его — благое дело, от груди перешла к шнуровке на штанах. Правда, тут же отдернула руку, решив, что слишком увлекаться все-таки не стоит.