Изобразив в воздухе замысловатую кривую, владелец гаража болезненно сморщился.
— В темноте, тесноте, и зачастую, на ощупь. А человек против страхолюдов этих в рукопашной — ни хрена... тьфу и растереть, в общем. — Снова сплюнув под ноги, карлик с прищуром посмотрел на замершую с открытым ртом Кити. — Как ты, наверняка, знаешь, мутантов в стрелки почти не берут. Ну не любят оружейники грязную кровь, и всё тут. Но Аладдин, один из больших командиров, небывалое дело — кинул весть, мол, принимаем любого, кто согласен с дрянью подземной биться, невзирая на возраст, пол и соответствие генетическим нормам. Знаешь, что такое генетические нормы? — Дождавшись короткого кивка Кити, Болт усмехнулся. — Надо же, образованная... — Протянул он неопределенным тоном. — Так, о чем это я... Ах, да... Народу набежало... В основном, конечно, всякая шваль. Ну и, правда, кто откажется от защиты пороховой гильдии? Был ты разбойник обыкновенный — дерьмо перекатное, что вдоль дорог без разговоров вверх ногами вешают да горло ржавой бритвой режут, а стал вольный стрелок, уважаемой профессии человек.
Болт тяжело вздохнул и снова поболтал в воздухе коротенькими ножками.
— Большую часть еще на испытаниях забраковали, но, кое-кто прошел. — Замолчав, коротышка страдальчески вздохнул и принялся сосредоточенно скрести шею грязными, ободранными ногтями. — Таким помимо знаков гильдии омегу набивали — типа, отряд Аладдина — элита из элит, гордитесь. Ну, мы и гордились. Пока в норы не загнали. Там мы с Искрой и встретились. Говорят, она в одиночку еще до всего этого на тварей охотилась. А потом зачем-то в омеги вступила. Болтали, будто накосячила она где-то по-крупному, вот и пришла в отряд. Типа, чтоб спрятаться. Но думаю, это брехня. Не такая Ллойс, чтобы прятаться. Не то, чтобы она сильно общительная была, но мы как-то быстро сошлись. Ну, а дальше... Дальше, почти год норных войн. Тридцать два зачищенных гнезда. А потом всё как-то само собой улеглось. Умники семейки Сильвер в Сити газ разработали — тяжелее воздуха — человеку от него хоть бы хны, разве что по коже язвы да волосы сыпаться начинают, а вот жукам тем верная смерть. Но отряд остался. Ну... почти... Из нашей двадцатки только четверо до конца дожило. Я, Михо, Бъянка, и Искра, она же Фурия... Эту кличку она, кстати, вроде как еще будучи гладиатором получила. За жестокость в боях, говорят. Болтали, мол, злобная была — жуть. Любила над противником поглумиться, помучить его перед смертью... А Искрой ее в Омеге прозвали. Взрывалась она быстро, понимаешь? Знаешь, ведь, что бывают люди, у которых фитилек, короткий, чуть что — БАХ!