Глебу были до́роги эти люди и он не мог оставить их вот так, такими…
Разгадка была ясна. Результат близок. Нужно еще совсем немного поработать.
— Ладно, садитесь поплотней. Теперь помитингую я, а вы послушаете.
Решительные движения и уверенный тон Глеба резко отличались от всего его вечернего поведения.
Виталик выдохнул про себя: «Вот оно, дождались!»
Еще не отошедший от своей явно неспокойной речи Герман пробурчал:
— Ну, ты сейчас, небось, своими серыми клеточками шевелить будешь?
Назар с легкой гримасой потянулся на диванчике:
— Чего ты зарулил как-то неправильно, Глеб… Не к добру, наверно.
Уже не обращая внимания ни на кого из присутствующих, не слушая сонного шепота Марека, капитан Глеб Никитин начал размеренно говорить:
— Первый раз в моем городе мне было так плохо. Я всегда ждал возможности сюда приезжать, с удовольствием бросал дела, планировал свой приезд домой, жил здесь несколько дней, встречался с вами. И всегда это было прекрасно. И уезжал я из города моего детства с легким сердцем, зная, что скоро, очень скоро меня опять потянет сюда. В этот раз с первого же дня меня не покидала тревога. Вы все изменились. Очень изменились. Озлобились, каждый стал подозревать своих, обижаться…
Вы стали бояться друг друга! За те полгода, что я не видел никого из вас, вы научились считать не свои деньги и ссориться из-за них. И стали понемногу умирать. Сначала Маришка, потом Серый…
Никто из нас не ангел, но ведь можно же быть немного поосторожней с теми, кто нас окружает! Каждая такая смерть приносит нам, оставшимся в живых, мысли о том, как много каждым было упущено и как мало сделано, сколько есть между нами позабытого и еще больше непоправимого! Нет раскаяния более жестокого, чем раскаяние бесполезное. А ведь мы все считаем друг друга своими…
Кого еще вам беречь в этом городе?!
Кого еще вы знаете так близко и так долго; с кем растили детей, с кем пили водку, у кого гуляли на свадьбах?!
Помедлив, Глеб улыбнулся:
— Вы не должны рвать жилы, чтобы стать похожими на «больших»! Вы же не умеете и не должны жить, как люди из телевизора! Прошу вас — не надо! Вы же живые, настоящие! Все эти дурацкие бизнесы, деньги, однодневные кореша…
Нам всем о близких нужно думать, о женах наших, о детях…
— Ты уж больно хорошо о своей-то жене заботишься!
Внезапно с раздражением прервав Глеба, Данилов был неприятно едок. Маленький воробушек Панас тут же испуганно моргнул, но не стал вмешиваться.
— О бывшей жене, ты это хочешь сказать, да?
Все мужики одинаково уставились на Глеба.
— А чего ж ты молчал, что у тебя уже бывшая! Давно это с тобой, Глеб?! Ты же теперь, получается, у нас единственный холостяк, а?!