— Куда едешь? — спросил мотоциклист.
— Фучжоу, — прокричал Дэниэл.
— Куда в Фучжоу?
— В центр?
— Площадь Вуй.
— Ага, — сказал Дэниэл.
Они пролетели по длинной дороге — пустой, не считая редких грузовиков. Дэниэл сплевывал гравий и пыль, и ветер сдул плевок обратно ему на джинсы. Он не мог отцепиться от водителя, так что пятно так и оставалось на бедре, дразнило, распространялось. Зеленые поля и холмы перемежались скоплениями зданий. Деревья с узловатыми стволами и перистыми листьями казались старше, дружелюбнее, чем сосны и дубы на севере Нью-Йорка.
— Ты откуда? — спросил мотоциклист, когда поля уступили высоким зданиям.
— Америка.
— Ха!
— Нью-Йорк.
— Китаец? — спросил мотоциклист.
— Да.
— Из Кантона?
— Из Фучжоу.
Мотоциклист как будто фыркнул.
— Нет.
— Да. Моя мать из Минцзяна.
— Хм.
Четырехрядная дорога была закупорена машинами и автобусами. Водитель замедлился, окруженный непроходимой массой трафика, гудящего в унисон, потом закурил — дым поплыл прямо в лицо Дэниэлу. Светофор сменился на зеленый, мотоциклист выбросил сигарету на асфальт и ускорился, пока Дэниэла жестко подбрасывало сзади.
Он высадил Дэниэла на оживленной улице рядом с «Пиццей Хат» и торговым центром.
— Знаешь здесь какой-нибудь отель?
— Там, — сказал мотоциклист, показывая на другую сторону эстакады и круговой развязки. У него было прыщавое детское личико, и Дэниэл понял, что они примерно одного возраста.
— Сколько?
— Сто пятьдесят юаней.
Дэниэл достал две сотенных банкноты из пачки, которую получил в обмене валюты в аэропорту.
— Смешно говоришь. — Мотоциклист вернул сдачу Дэниэлу. — С кантонским акцентом.
Только когда Дэниэл расплатился за номер в отеле «Мин» — шестиэтажном здании с оранжевым паласом, — он осознал, что мотоциклист дал только десять юаней сдачи.
Его номер был на третьем этаже в конце длинного коридора, с двумя полутораспальными кроватями — дороже, чем односпальными. Это единственный свободный номер, сказала клерк, а Дэниэл слишком устал, слишком стеснялся своего акцента, чтобы спорить. Он заполз на ближайшую к окну кровать, где простыни и подушки пропахли сигаретным дымом, хотя он и просил номер для некурящих. Он позвонит ей, когда будет говорить внятней. Может быть, тогда его не будут принимать за кантонца.
Проснулся он через три часа — голова болела, в комнате темно. Если верить часам на стене, только начинался вечер, и, когда он раздвинул шторы, на улице еще было светло. На дороге внизу простаивала череда автобусов. Перед «Пиццей Хат» была толпа. Ошеломленный происходящим, он сел на кровать. Посчитал, который час в Нью-Йорке, как давно он ел. Включил свой телефон и позвонил матери, но звонок не прошел. Попробовал еще раз — с тем же результатом. В отеле не было беспроводного интернета, так что он не мог погуглить, нужно ли набирать какой-то код. Он попытался еще раз с телефона у кровати, но в итоге только услышал автоматическую запись, которая сказала, что он не может осуществить звонок. Снова началась планета Риджборо.