— Вкусный табак, спасибо.
Над ее головой болталась на цепях горящая чаша с маслом. Скрученный из шерсти фитиль больше чадил, чем давал света.
Яся сидела на шкурах, служащих и ковром, и постелью, и молчала, как ее учили. Башуре не нужен собеседник. Она сама задаст вопросы, сама ответит.
— Давно искру жизни даришь? Зря не раскидывайся. Не каждый достоин. Иному лучше уйти. Дай руку.
Яся протянула, удивляясь, что может подслеповатая старуха рассмотреть в полутьме? Но Башуру заинтересовали ногти. Она потрогала каждый своими сухими, резко пахнущими табаком пальцами.
— Здоровая ты. Сильная. Все вынесешь, что на тебя взвалят. Скоро совсем.
Потом подняла глаза, казавшиеся черными провалами, и долго, не мигая, смотрела в лицо огненной ведьмы.
— Он не отпустит. Обманет, но не отпустит.
Яся хотела переспросить, о чем предупреждает отшельница, но промолчала. Хушш подсказал, что в хижине нельзя произносить ни слова. Стоило открыть рот, как Башура тут же закрыла бы свой. А Ясе многое нужно узнать. Вот и сидела она, не шевелясь, слушала.
Еще одна затяжка. На этот раз отшельница задрала голову, и табачный дым устремился к потолку странного сооружения, похожего на перевернутый котел с небольшой дыркой по центру. Туда же улетал чад от лампы, смешиваясь с дымом от небольшого глиняного очага, прогревающего жилище. В горах так: стоило зайти солнцу, власть переходила к лютому холоду. Незнающий путник мог замерзнуть насмерть.
Яся не увидела, скорее, почувствовала, что солнце спряталось: в доме отшельницы не было ни окон, ни дверей. Шкуры кругом. Жарко и душно. Табачный дым выедает глаза.
У Яси закружилась голова. Она лишь на мгновение смежила веки, и вместо седой старухи перед ней оказался вдруг белый волк. Он сидел смирно и ждал. Когда же заговорил, из его пасти повалили клубы дыма.
— Не убивай меня.
Яся, чтобы скинуть наваждение, тряхнула головой.
И опять не было никакого волка. Все та же полутьма. Старуха выбивала трубку, повернувшись к гостье боком, в очаге потрескивали дрова.
Вдруг Башура сжалась, будто резкая боль скрутила нутро, из онемевших пальцев выпала трубка, сыпанув пеплом на старое платье.
— Он пришел, — выдавила старуха из себя.
Шкура, закрывающая вход в жилище, откинулась, и в проеме Яся увидела лорда Тореша. Влажные волосы прилипли ко лбу, в руке, затянутой в перчатку, подрагивал хлыст. Лорд молча шагнул в жилище отшельницы, больно схватил Ясю за руку и поволок прочь, не давая встать на ноги.
Вышвырнув ее за порог, лорд опустил медвежью шкуру и остался с Башурой один на один.
Яся впервые видела его таким разъяренным и не могла понять, в чем провинилась.