В художественном отношении повесть Шпанова, конечно, абсолютный ноль, но как знамение времени - весьма любопытный документ. С одной стороны, пожалуй, больше нигде бодряческие настроения не были доведены до такого абсурда. Прочитанная под верным углом зрения повесть могла бы многим раскрыть глаза на несостоятельность шапкозакидательских доктрин. Беда в том, что тогда трудновато было выбрать верный угол. Если бы автору в 1939 году сказали, что его книга психологически разоружает советский народ перед лицом смертельной опасности, он был бы неподдельно возмущен, как и Павленко. Они, несомненно, считали себя крутыми патриотами, как и нынешние соколы, деятельность которых снова и снова наносит стране неисчислимый вред, и не только ее престижу, но и безопасности, не говоря уже об экономике. Представить себе заранее то, что произошло в первые месяцы войны было трудно, а может быть, и невозможно. А впрочем! Вот отрывок из подлинного дневника московского девятиклассника Льва Федотова, написанный 5 июня 1941 года: "...Я думаю, что война начнется или во второй половине этого месяца... или в начале июля, но не позже, ибо германцы будут стремиться окончить войну до морозов... До зимы они нас не победят, а наша зима их полностью доканает, как это было в 1812 году с Бонапартом... Победа победой, но вот то, что мы сможем потерять в первую половину войны много территории, это возможно... Как это ни тяжело, но вполне возможно, что мы оставим немцам... такие центры, как Житомир, Винница, Витебск, Псков, Гомель... Что касается столиц наших республик, то Минск мы, очевидно, сдадим, Киев немцы тоже могут захватить, но с непомерно большими трудностями... То, что Ленинграда немцам не видать, это я уверен твердо, если это случится, то это будет не раньше, чем падет его последний защитник..." Пророческие строчки юноши, право же, выглядят куда большей фантастикой, чем стряпня профессионального литератора. Но не будем требовать слишком многого. Чтобы так заглянуть за горизонт, надо было обладать почти что ясновидением. Впрочем, если ты назвался фантастом... Нет, будем честны, вряд ли хотя бы один автор решился представить себе, а тем более живописать сдачу русских, белорусских, украинских городов, ужас разбитых переправ, трагедию народного ополчения под Москвой, отчаянные бои в окружении... А если бы и решился, то шансов узреть сочинение опубликованным у него не было никаких. Такого рода претензий предъявлять Шпанову мы не будем даже сегодня. Но кое-что можно и предъявить. У фантаста был в резерве, по крайней мере, один достойный выход: не писать вредную галиматью. Однако кого-то устраивала шпановская макулатура. "Первый удар" был напечатан в самом массовом издании тех лет Д "Роман-газете" и переиздан в "Библиотеке командира". Видимо, под барабанный бой и залихватские возгласы было сподручнее заниматься уничтожением командных кадров РККА перед войной, самой загадочной из всех кровавых акций вождя народов. Можно вспомнить еще и кинофильм "Если завтра война", не делающий чести ни его постановщику Ефиму Дзигану, ни его сценаристам, среди которых мы с удивлением, может быть, и необоснованным, обнаружим имя Михаила Светлова. Сюда же примыкают "Истребитель 2-Z" С.Беляева, романы и повести В.Валюсинского, Н.Автократова, Н.Томана и других столь же патриотичных и столь же легкомысленных сочинителей. Что же все-таки двигало этими людьми? Душевный порыв? Массовый психоз? Слепая вера? Но любопытно и другое. Ведь в конце 30-х годов Сталин пытался заигрывать с Гитлером, и хотя бы временно не должен был поощрять нанесение "первых ударов" по предполагаемому союзничку... А-а, бесполезно искать логику в действиях наших властей. И не только в конце 30-х годов.